— Намного лучше, — хрипло ответила Рената. — Сыпь почти исчезла.
— Я очень, очень рад.
Шейла бросила ему полотенце, и Мартин стал вытирать лицо и руки. Но он бы с большим удовольствием подхватил Ренату на руки и отнес в свою спальню. Вместо того чтобы успокоить его страсть, прогулка на лошади сделала его еще более нетерпеливым. Он отчаянно хотел Ренату. Зыбкая почва — лицемерно говорил его разум. А почему нет? — отвечали остальные чувства.
Недавно он заявил ей, что она не может оставаться в его поместье. Мартин был в шоке оттого, что нестерпимо хотел женщину, которая могла унаследовать от своего отца самые худшие черты.
Но его отношение к ней изменилось. Мартин поверил, что Рената глубоко порядочна и отчасти наивна, поскольку не ведает, какое воздействие оказывает на мужчин. Но здравый смысл советовал ему оставить ее в покое, в то время как все мужские инстинкты Мартина восставали против этого. И с моральной точки зрения он не мог отправить Ренату домой. Ему надо было узнать ее лучше. И ее умершего отца тоже.
Мартина обеспокоило, что он был счастлив, когда принял окончательное решение. Он будто открыл дверь и в комнату ворвался солнечный луч. На этот раз он поступает правильно. Его потревоженная совесть может успокоиться.
Однако пока он не собирался сообщать Ренате, что является внебрачным ребенком. Если окажется, что ее отец негодяй, и она все же унаследовала его дурные черты, он с чистой совестью выпроводит ее и тем самым спасет Гринвуд.
Но если Рената чиста… Мартин задумался. Он не знал, как поступит в этом случае. Он не сможет жить без Гринвуда. И Томми будет несчастным.
— Мартин! — окликнула его Шейла. — Хватит теребить это дурацкое полотенце, займись своим дьяволом!
— Извини. Я задумался. — Он взглянул на Ренату и внезапно оживился. — Один момент.
Словно не замечая взлетающих копыт бешеного жеребца, Мартин открыл дверь стойла.
— Я плохо знаю лошадей, — нервно сказала Рената, отступая.
— Лучше отойти подальше, с этим парнем шутки плохи! — крикнул ей Мартин через плечо.
Как обычно, Черная Молния выскочил из стойла и стал энергично топтать землю мощными копытами. Мартин с трудом удерживал его за уздечку. Каждый раз, выводя жеребца из стойла, он испытывал благоговение перед красотой этого сильного животного. Он гордился тем, что горячий норовистый конь считает его своим другом, которому можно доверять.
— Тихо, тихо, — успокаивал он жеребца, поглаживая его ритмичными, гипнотизирующими движениями.
