А если бы встретились на поле боя где-нибудь в сорок четвертом, тут уж выжил бы тот, кто первым нажал на спуск.
* * *
Самолет пробил облака и приземлился в аэропорту Милана. Было темно, шел дождь. Спустя час я снова взмыл в небо в сторону Венеции на уменьшенной копии самолета, на котором только что прилетел.
Во время короткого перелета к аэропорту Марко Поло я снимал нервное напряжение, вспоминая резных куколок из России. Внутри каждой находится меньшая, а в самом центре крошечная, но точно такая же. Я задремал, и мне приснился самолет, внутри которого меньший, а внутри того еще меньший, и я уменьшаюсь вместе с ними, пока наконец не оказываюсь в самолете размером с дикую утку, который взмывает в небо и присоединяется к стае… На этом месте меня разбудили.
Вскоре я уже сидел в такси, петляющем вдоль Большого канала. По-прежнему дождь. Воздух за окном казался густым и наэлектризованным.
Для меня был забронирован номер в «Гритти палас», пятизвездном отеле с видом на Большой канал. Это дворец, где в шестнадцатом веке жил дож, могущественный правитель Венеции.
Великолепные апартаменты с высоченными потолками, изобилующие стариной. Дверь приоткрылась, вошел посыльный с корзиной фруктов. Я сунул ему чаевые, и он вышел, изящно пятясь к двери.
После душа я разобрал вещи, зажег свечу, залез в постель.
Мама с папой полюбили бы Венецию. Мы бы могли остановиться здесь. Я бы погружал босые ноги в мягкий ковер, вглядывался в лепной узор на высоком потолке, слушая рассказы папы о гордых художниках, создававших прекраснейшие холсты.
Мой элегантный номер неожиданно стал неуютным, а предстоящая ночь слишком долгой.
Я повертел в руках шоколадку в форме голубки в оранжевой фольге с символикой отеля, источавшую аромат французского апельсинового ликера. Мысленно заставил ее взлететь.
Очень остро хотелось поскорее придавить коленом грудь злодея Ноло Теччи.
* * *
Утром я направился к своему единственному ориентиру и ровно в девять стоял в вымощенной мраморными плитками приемной на третьем этаже «Галери дель Академия» перед шестидесятилетней женщиной с вьющимися темно-каштановыми волосами и густыми бровями, секретаршей, свободно говорившей по-английски. Правда, очень сдержанно.
Я заулыбался, этакий простой американский парень. Объяснил, что приехал из Калифорнии поговорить с сотрудником, которому владелец антикварного магазина, синьор Аррецьоне, показал страницу из записок Леонардо.
Ее лицо напряглось.
