— Черт бы тебя побрал! — заорал Тони. Бросив бесполезную возню с ключом, он схватил девушку за плечи и стал трясти. — Открой дверь! Я хочу убедиться сам! А потом ты скажешь мне, где он — или она!
— Но я…
— Ах ты стерва! — окончательно разъярился Антонио. — Ты мне скажешь! Ты не посмеешь оторвать от меня мою плоть и кровь! Я буду трясти тебя до тех пор, пока ты не расколешься!
— У меня нет детей, Тони! — рыдала Элис. — Прошу тебя, перестань, ты разрываешь мне сердце! Хватит меня трясти, мне же больно!
— Извини. — Он немного успокоился. — Но и ты не можешь меня так терзать. Я имею право знать, где мой ребенок.
— Господи, сколько раз тебе повторять — у меня его нет. Неужели до тебя не дошло?
— Что не дошло? — презрительно спросил Антонио. — Что ты скрывала от меня моего…
— Ребенок тут ни при чем! — истерически выкрикнула Элис. — Это… это твоя мать!
Тони отпустил ее так внезапно, что она чуть не упала. Голова у нее кружилась, ноги подкашивались.
— Моя мать? — хрипло переспросил он. — Святая Мадонна, о чем это ты?
Элис медленно выпрямилась.
— Дверь не заперта, — слабым голосом произнесла она.
Антонио мрачно повернулся и вошел в комнату Марии, оглядывая ее с таким видом, словно все еще ожидал увидеть здесь ребенка. Или что-нибудь такое, что опровергало бы слова Элис: бейсбольную биту, игрушки, пару коньков.
Ничего этого, разумеется, в комнате не было. И тут Тони повел носом, ощутив запах лаванды. В сознании Элис этот аромат был неотделим от Марии. Он всюду сопровождал ее, с тех самых пор, как супруги Левински приехали в город с Сицилии и привезли с собой красавца-сына, перевернувшего всю ее жизнь. Девушка тяжело вздохнула. Теперь он знал правду. Совершенно измученная, Элис прислонилась к стене.
— Теперь ты мне веришь? — бесцветным голосом спросила она.
— Здесь на окне решетки. — Глаза Антонио сверкнули яростью.
— Да, — подтвердила Элис.
Тони медленно обошел комнату, узнавая знакомые вещи матери. На его лице застыло странное неподвижное выражение.
— Святая Мадонна… Это невозможно…
К сожалению, возможно, печально подумала Элис, глядя, как он перебирает платья, висевшие в небольшом шкафу. Она вся сжалась, увидев, как Антонио зарылся лицом в одежду, сладко благоухающую лавандой.
— Мне очень жаль, Тони, — тихонько произнесла девушка.
Он поднял голову и медленно вышел на середину комнаты, двигаясь, как во сне.
— А я-то думал… — Голос его сорвался, и сердце Элис, исполненное сочувствия, снова потянулось к нему. Он так обрадовался, думая, что стал отцом. А вместо этого узнал, что с его матерью произошло что-то ужасное. — Я думал, у нас… Господи! — еле слышно прошептал он. — Так никакого ребенка нет?
