— Здесь удобно будет?
Молотка тем более не нашлось,— сунув руку в карман, Голубев вытащил гранату и спокойно стал ею забивать гвозди.
— Старшина! Что это за мальчишество? — сурово одернул его офицер и вспомнил: — Кстати, откуда у вас граната?
Их на погранкатере даже в боезапасе не было ни одной.
Старшина посмотрел на гранату:
— Откуда? Занятия «отделение в десанте» проводил и забыл сдать. А насчет мальчишества... — старшина подкинул гранату на ладони и сунул в карман,— ...это вы зря, товарищ старший лейтенант. Она же учебная, пустая. Разрешите встать за штурвал?..
Снег и крупа прекратились, но видимость по горизонту по—прежнему равнялась почти нулю. Порывистый ветер выл что—то злое и жалостное. «Неужели не найдем ребят?» — с тоской подумал Золотов.
— Товарищ капитан—лейтенант...— высунулись из рубки голова и рука, держащая термос,
— Спасибо. Вот это молодцом!
Надо быть трюкачом, чтобы при сильной волне сварить в тесном, как шкаф, камбузе хотя бы какао. Однако катерный кок справился с этим. Но не меньшим искусством нужно обладать, чтобы и выпить эту обжигающую жидкость, которая норовит выплеснуться куда угодно, только не в рот. Команда тоже справилась с этим. Не повезло лишь командиру.
Едва он отхлебнул глоток, как радиометрист доложил: «по корме, курсовой — сто восемьдесят,— «цель».
— Что за черт! — не сдержась, ударил кулаком по планширу капитан—лейтенант.
«Цель» двигалась от границы к берегу. Впрочем,— какая разница? Все равно надо проверить, надо опять возвращаться.
А лодка с ребятами?
А «Тритон» с нарушителями и тремя своими людьми?
Новая «цель» находилась недалеко и то появлялась, то исчезала на индикаторе локатора.
— Пишите мателоту: «Обнаружена еще одна цель, иду на сближение. Совершайте поворот, следуйте за мной»,— продиктовал Золотов сигнальщику. Матрос нацелил на «Тритона» маленький сигнальный прибор «луч» и замигал. В ответ с «тритона» тоже заморгал огонек.
— Есть, понял, исполняю,— громко прочитал сигнальщик, хотя командир и сам видел ответ.
Катера повернули и пошли обратно. Теперь ведущим шел пограничный катер.
Ветер слабел, но волна по—прежнему гуляла изрядная и злая.
У Золотова на душе кошки скребли. Он слишком хорошо понимал, что значит в такую погоду очутиться в море на утлом суденышке, да еще ребятам. Очень возможно, что, выбившись из сил, замерзшие, они уже не могли бороться со стихией и погибли, погибли по его вине, хотя никакой вины его тут нет.
Умом офицер не мог себя осудить.
