— Мы опоздали на автобус, — заметил он.
— Можно пройтись до колледжа. Мама нас подвезет. — До маминой работы было несколько минут ходьбы.
— Отличная мысль.
Мы отправились к колледжу, вдыхая прохладный осенний воздух. Через пару минут Люциус достал из внутреннего кармана накрахмаленный платок с монограммой и протянул мне:
— У тебя лицо заплаканное.
— Спасибо. — Я вытерла щеки, высморкалась и протянула платок хозяину: — Держи.
Люциус спрятал руку за спину:
— Нет-нет, оставь себе. У меня еще есть.
— Спасибо. — Я смяла платок и попыталась засунуть его в карман.
— Не за что, Джессика, — задумчиво обронил Люциус.
Через пару минут он обогнал меня и пошел спиной вперед, испытующе глядя мне в глаза.
— Этот коротышка… Зинн, или как там его?
— Что? — Настала моя очередь отводить взгляд. Я сделала вид, что рассматриваю улицу, обсаженную дубами.
— Он… он тебе и вправду нравится?
Я скрестила руки на груди и пнула упавший желудь:
— Не знаю… То есть…
— Ты идешь с ним на раут, о котором все только и говорят.
— Карнавал. Всего лишь вечеринка в спортзале. Никакой не раут. Никто не говорит «раут». По крайней мере, в нашей школе.
Люциус нахмурился:
— Раут, карнавал… какая разница? Вы встречаетесь?
Неужели в глазах Люциуса мелькнула боль? Или просто шевельнулась обычная тьма?
— Это первое свидание, но думаю, что да, — призналась я, с удивлением почувствовав, как в душе зародилось чувство вины. Интересно, в чем моя вина? Если Люциус считает, что мы обручены, это не делает меня обманщицей. — Надеюсь, это не проблема. Я о пакте…
— Не понимаю…
— Неужели? Я думала, ты все знаешь.
— Он даже не вступился за тебя. — Люциус в явном недоумении потер подбородок.
Я почувствовала, что должна обелить Джейка:
— Здесь женщины сами себя защищают. Мужчинам не приходится за нас драться. Я же говорила, с Дормандом я сама разберусь.
— Но не так, как могу защитить тебя я. Не так, как должен был защитить тебя Зинн. Нравится тебе это или нет, твой пол налагает на тебя ограничения. — Ты можешь отмахнуться от мухи — я могу раздавить ее. Любой благородный мужчина счел бы своим долгом вступиться.
— Джейк благороден! — возразила я.
— Но защищать тебя не намерен.
— Знаешь, Джейк считает, что ты перешел границы, — воскликнула я. — По-моему, он прав.
Люциус покачал головой:
— Значит, он не видел твоего лица.
Я не знала, что на это ответить.
Мы снова замолчали. Люциус, приноровив свой широкий шаг к моему, задумался еще сильнее и помрачнел. Мы шли по кампусу к кабинету мамы. Внезапно лицо Люциуса просветлело.
