От его извинений стало только больней. Близость со мной — это непростительно? Достойно осуждения? Он не мог понять, что на него нашло и привлекло к такому отвратительному созданию, как я? И конечно же он думал о раненых чувствах своей пассии, Фейт Кросс.
Люциус вздохнул, правильно истолковав мое молчание:
— Ты презираешь меня даже больше, чем обычно?
— Да.
— Ты ушла. Джейк, наверное, обиделся.
— Ничего, переживем.
Мой холодный тон застал Люциуса врасплох.
— Да. Переживем. — Он помолчал. — Я думал, тебе будет что сказать.
— Что ты хочешь от меня услышать? — Я собиралась отгородиться от него стеной молчания, но не смогла сдержать поток слов. — Ты появляешься в моей жизни, месяцами добиваешься меня, убеждаешь в том, что я особенная, а как только я начинаю испытывать к тебе какие-то чувства, ты отворачиваешься от меня и переключаешься на смазливую блондинку, мечту любого парня. Ты такой же, как все…
— Правда? Ты ко мне что-то испытываешь? — В его голосе смешались горечь и радость. Больше горечи, чем радости.
— Испытывала, — поправила я. Мой гнев сменился печалью. — Теперь мне все кажется дурным сном. Ошибкой, как сказал бы ты. Ужасной ошибкой.
Люциус потер уставшие глаза.
— Джессика… не думай, что ты знаешь всю правду о том, что я говорю или делаю, — загадочно сказал он. — Иногда… иногда я сам всего не понимаю.
Если я кажусь тебе непоследовательным, знай — я борюсь сам с собой. — Он заломил руки. — Я сам все испортил!
— Совершенно верно.
Люциус грустно посмотрел на меня:
— Тебе никогда не понять, каково это — пройти испытание нормальной жизнью.
Я фыркнула:
— Нормальной жизнью?
— Да.
— Нормальная жизнь тебя никогда не интересовала.
— Нет, Джессика. Не совсем так. Все изменилось. — Люциус встал и начал расхаживать по моей спальне, говоря тихо, будто сам с собою. — Ты понятия не имеешь, каково это — вырасти в одиночестве. Вырасти с осознанием своей миссии. Джессика, твои родители не готовили тебя для великой цели. Ты — не их орудие. Ты просто существуешь, наслаждаясь их любовью.
Я изумленно уставилась на него, но перебивать не решалась.
Он печально улыбнулся:
— Я приехал сюда и встретился с новым для себя миром. Наши одноклассники… Им позволено вести себя легкомысленно.
— Ты ненавидишь легкомыслие.
— Да, но быть легкомысленным легко и приятно. Раньше я думал, что американские подростки до смешного поглощены собой. Это затягивает — лучшего слова не подобрать. Мне нравится твой мир, хоть мне и недолго осталось в нем находиться. Это словно каникулы — первые каникулы в моей жизни. Если не считать необходимости выполнить пакт, здесь никто от меня ничего не ожидает, кроме удачного трехочкового броска перед самым концом игры.
