— Люциус, ты о чем? Он снова сел на кровать:
— Я понял, что мне пока не хочется отказываться от всего этого.
— От чего?
— От танцев. От джинсов. От баскетбола. От того, чтобы находиться рядом с женщиной, не ощущая на себе тяжести взгляда нескольких поколений…
— Фейт!.. Ты не хочешь расставаться с Фейт…
— Для девушки, которая отвергла мои ухаживания, ты ведешь себя довольно непоследовательно, — рассерженно возразил он.
— Ты сам все время настаивал, что мы должны пожениться.
— Если бы я тебя укусил, для нас не было бы пути назад. Неужели ты не понимаешь? Вечность. Такова ставка — вечность вместе. Ты к этому готова? Джессика, быть рядом со мной… это не то, чего бы ты пожелала.
— Не понимаю.
Он взял мою руку:
— Джессика Пэквуд, именно поэтому я тебя освободил.
— Отчего?
— Я отказался от пакта.
— Ради Фейт, — повторила я и выдернула руку. Ревность терзала меня физически. — Ты хочешь укусить Фейт — вот в чем дело!
Люциус покачал головой:
— Нет, я ее не укушу. Правда, я не знаю почему — потому ли, что не хочу обрекать Фейт на мир вампиров, или потому, что хочу спасти мир вампиров от нее.
Я ему не поверила. Я знала, что ему нужна Фейт.
— Люциус, согласно пакту, ты должен укусить меня. Мы предназначены друг для друга. Если ты нарушишь договор, начнется война…
— Джессика, я пытаюсь тебе объяснить, что пакт больше не действителен.
Его голос прозвучал с такой решимостью, что я испугалась, и ревность в моей душе сменилась сосущей тревогой.
— Люциус, что произошло?
— Я написал Старейшим и уведомил их, что больше не намерен участвовать в их нелепой игре.
— Что?! — воскликнула я. — Что?
— Я написал дяде Василе и все отменил.
— Ты с ума сошел?!
— Возможно.
От ужаса у меня похолодела шея — я поняла, что Люциус в беде. Я никак не ожидала увидеть на его лице даже намек на страх.
— Что тебя ждет?
— Не знаю, — признался он. — Не волнуйся, ты в безопасности. Решение принял я. Тебе не причинят вреда. — Люциус взял мою руку, и наши пальцы переплелись. — Ты будешь в безопасности, Антаназия, даже если это будет стоить мне вечности. Я обязан сделать это по причинам, которых тебе не понять.
Меня сковал настоящий ужас.
— Люциус, и что теперь?
Я подумала о страшном шраме на его руке. Вспомнила слова Люциуса:«Конечно, меня били. Меня воспитывали как воина».
— Тебя накажут?
— Антаназия, наказание — не совсем подходящее слово для того, чему подвергнут меня Старейшие, — хрипло рассмеялся он.
— А если им все объяснить? — Я знала, что цепляюсь за соломинку.
