Они не виделись в течение всего дня. Утром Хейзл обычно делала наброски, потом писала красками. Она работала очень много, и, если бы ее комната не была забита великолепными материалами, она бы давно разорилась, покупая их.
Когда наступал вечер, на террасе зажигались масляные лампы. Хейзл застенчиво спускалась вниз, и хозяин дома встречал ее вином, хорошей едой и божественной музыкой. В этот момент Хейзл чувствовала себя как в раю.
Правда, блаженство немного портила мысль о том, что рано или поздно придется ответить Лерою на его вопрос. И не потому, что Лерой призовет к ответу, — это важно было в первую очередь для самой Хейзл.
На четвертый вечер, они сидели на террасе и любовались небом, которое еще хранило следы великолепного заката солнца, Хейзл собралась с духом и спросила:
— Лерой, зачем ты привез меня сюда? Дал мне все это?
— Я полагал, что это минимум, который необходим творческому художнику.
Хейзл заметила, что он уклонился от прямого ответа, но и этому была рада, поскольку отодвигалось обсуждение главного вопроса. Она громко рассмеялась.
— Минимум — это время и материалы. А звезды и божественная музыка — роскошь.
Лерой слабо улыбнулся.
— Если ты настолько неприхотлива, то почему Гауэйн Маккей уверял, что тебе крайне необходимо уехать из Лондона?
Хейзл сразу перестала смеяться. Лерой откинулся на спинку стула и стал вертеть в пальцах ножку своего бокала.
— Почему? — мягко повторил он.
Хейзл пребывала в нерешительности: школа с ее проблемами, казалось, находилась на другой планете. И вдруг у нее появилась потребность рассказать Лерою о назойливых приставаниях директора.
В отличие от Гауэйна Лерой был шокирован рассказом.
— Ты уверена? — спросил он, все еще не веря услышанному.
Хейзл пожала плечами, и этот жест убедил его больше, чем слова.
— Но это же дикость!
— Согласна.
— И противозаконно. Ты докладывала об этом?
— Кому? — Хейзл скорбно улыбнулась. — Попечительскому совету? Чью сторону, ты думаешь, они примут? Хедли хороший директор, так кто будет затевать склоку из-за какого-то учителя рисования? Да они просто возьмут другого на мое место — желающих хоть отбавляй.
Лерой был потрясен.
— Ничего удивительного, что ты хотела уехать.
— Я бы справилась с этим, в конце концов, — сказала Хейзл, — но бесконечная нервотрепка стала мешать моей работе. Приезд сюда дал мощный толчок моему творчеству — я еще никогда так много не рисовала.
— Я польщен.
— Ты это заслужил, — кокетливо сказала Хейзл. — А то я уже начала замыкаться в себе.
