Разумеется, подразумевается: ты занята? наверно, ты занята, наверно, тут масса всего происходит, мне лучше перезвонить? я чем-нибудь могу помочь? как он? он надолго останется? и наконец: может быть, поужинаем вчетвером, в каком-нибудь тихом местечке?
Удивительно, как это ее раздражало. Она отделывалась общими словами, возненавидела вечный зачин, который ничего не значил, а просто повторялся, множился. Начисто утратила доверие к этим голосам, столь непринужденно-похоронным.
— Если что, — сказала Кэрол, — можем отложить разговор до другого раза.
Ей не хотелось думать, что она оберегает его из эгоистических соображений, потому что жаждет сохранить за собой эксклюзивные права. Он сам предпочитает оставаться здесь, вдали от цунами лиц и голосов, от Бога и страны, сидеть один в безмолвных комнатах рядом с теми, кто ему дорог.
— А кстати, — сказала Кэрол, — ты получила открытку, которую я тебе послала?
Она услышала музыку, доносившуюся откуда-то от соседей, с нижнего этажа, и сделала два шага к двери; и, отставив трубку от уха, приоткрыла дверь. Застыла, вслушиваясь.
И вот, встав в изножье кровати, глядя на него, распростертого, поздно вечером, доделав работу, она наконец-то спокойно спросила:
— Почему ты пришел сюда?
— Вот в чем вопрос, значит?
— Ради Джастина, верно?
Ей хотелось услышать в ответ: «Да, ради Джастина». Самое логичное объяснение.
— Чтобы он увидел, что ты жив, — сказала она.
Но то было лишь пол-ответа, и она осознала, что этого недостаточно: ей требовалось дознаться до глубоких мотивов его поступка, или бессознательного порыва, или что там это было.
Он надолго задумался.
— Трудно вспомнить. Не знаю, что творилось у меня в голове. Подъехал один на фургоне — водопроводчик, кажется, — и отвез меня сюда. Радио у него украли. По сиренам он понял: что-то стряслось, но что именно, не знал. Выехал на место, откуда ему ничто не заслоняло Нижний Манхэттен, но увидел только одну башню. Подумал: одна башня загораживает от него другую, или клубы дыма мешают. Дым-то виднелся. Он отъехал в восточном направлении и поглядел снова: опять одна. Одна башня вместо двух — чушь какая-то. Он свернул, поехал в Верхний Манхэттен — туда он с самого начала и направлялся — и в итоге увидел меня и подобрал. К тому времени второй башни тоже не стало. Восемь радиоприемников за три года, он сказал. Все украли. Кажется, он электрик. У него была бутылка воды, он мне все ее совал.
— А твоя квартира? Ты сообразил, что не можешь пойти к себе.
