Я думала: мы встретимся, выпьем по бокалу вина, вспомним все самое лучшее, что нас связывало и приносило радость. Это мой, возможно шизофренический, принцип, выражающийся в том, что жизнь надо помнить радостью встреч, а не горечью расставаний.
«Хорошо!» — ответили мне и назначили время встречи. Когда я пришла с тортом и шампанским, оказалось, что они уже успели отметить, но не продолжение нашего сотрудничества, а свой уход. Директор, которого я десять
лет считала своим другом, испугавшись угрозы безденежья, увел за собой всех. Это был серьезный удар. Я осталась одна и должна была сама каким-то образом выстраивать свой гастрольный график. Меня поддержал только мой партнер Ринат Арифулин. «У тебя все получится, Настя, — сказал он. — Люди в команде всегда заменимы, а Анастасия Волочкова — единственная! Бог на твоей стороне, потому что твой путь — путь правды!»
Я никогда не смогу забыть этих слов поддержки! Они были так важны для меня в те дни отчаяния, безнадеги и предательства. А позже Ринат нашел и привел ко мне Катю — светлое создание, которая стала моей помощницей, а постепенно и главным человеком в моей новой команде. Оказалось, что Катя — бывшая балерина — была участницей моих двух шоу, которые проходили в Кремле спустя
два месяца после моего незаконного увольнения из Большого.
До ее появления я не знала, что делать. Ничего другого не оставалось, как только стать директором самой себя. Я находила телефоны концертных залов, театров и набирала номер: «Здравствуйте, с вами говорит балерина Волочкова. Если хотите видеть меня на своей сцене, давайте сотрудничать».
Мои репетиции, которыми свято дорожу, постоянно прерывались звонками и переговорами. Тут еще подоспел кризис. Гастрольная деятельность замерла. Но несмотря на чудовищное стечение обстоятельств, я давала по пять концертов в месяц, что было диковинкой даже для известных звезд шоу-бизнеса. Сама заказывала «Газели», на которых перевозили багаж, автобусы для артистов, печатала билетные книжки, организовывала рекламу, вникала в каждую деталь. Рядом со мной не было никого, даже мамы. И я не могла обратиться к ней за помощью, потому что мы не общались...
Мама — главный человек в моей жизни, мой ангел-хранитель. Она всегда была рядом, поддерживала, направляла, заставляла верить в себя, в свои силы. Она привила мне необыкновенную любовь к сцене, к искусству, к зрителям. В свое время мы вместе придумали новый для балетного жанра концертный проект. Она тогда стала для меня всем: и художником, и постановщиком, и директором, и продюсером, и администратором. Искала хореографов, собирала команду артистов. Вначале все было хорошо, просто замечательно. Но постепенно мама, от которой теперь зависело так много, стала превращаться в диктатора. Похожие истории, кстати, случались в жизни многих известных людей, отношения с мамами выясняли, например, Анна Курникова и Милла Йовович. Я почувствовала, что мы общаемся уже не как мать и дочь, а как продюсер и артист. Начали ссориться, обсуждая, какую фотографию разместить на афише, из каких номеров будет состоять программа, с кем мне танцевать и даже как мне жить.
