Соприкоснувшись с тенью его прошлого бытия, позволила себе практически исчезнуть, оставив на грани собственной личности приказ собраться воедино, если вдруг что-то пойдет не так. О возможности подобного растворения в другом я читала в древних фолиантах драконов, но еще ни разу не делала сама, осознавая, насколько опасным может оказаться подобный эксперимент. Но сейчас что-то подсказывало мне: риск, которому я себя подвергаю, вполне оправдан.
Шаг в его сторону, кожей ощутить контур призрачного тела, собственным сердцем поймать ритм его жизни, наполнить легкие воздухом, заставив его сделать вздох, который прервался бездну тысяч лет тому назад и…
– Не он первый, не он последний. – Раздавшийся из– за спины голос Арабесто заставил меня сначала вздрогнуть от неожиданности, а затем зло сплюнуть. Прямо на идеально чистый пол внешней камеры очистки.
Образец, на который я возлагал большие надежды, не смог пройти инициацию и сгорел в леденящем пламени Хаоса. А я стоял за перегородкой лабораторного зала и смотрел на то, как его прекрасное тело корежит от боли, и слушал, как крик становится воем, чтобы остаться в моей памяти. И понимал: несмотря на мое желание, помочь я ему ничем не могу. Потому что не знаю как.
– Тебе стоит перестать относиться к ним, как к разумным, и вспомнить, зачем мы их создаем, – с надрывом в голосе продолжил мой друг. – Они – будущее жертвоприношение войне, кровь и плоть на ее алтарь. Единственное, для чего они нужны, чтобы сдохнуть там, где нам суждено жить.
Я знал, что он прав, но глаза одного из тех, кого мы назвали даймонами, еще долго будут являться мне во сне. Черные, бездонные, с едва заметным изумрудным блеском по контуру зрачка. Холодные, бесстрастные и бездушные в своем стремлении сеять вокруг себя смерть.
– Каждый второй. Где-то мы ошибаемся в расчетах, раз половина из них остается неспособной раскрыть в себе магию. – Я обернулся к Арабесто, который вопреки цинизму, сквозившему в его словах, так не чувствовал и не думал. Просто пытался скрыть, что ему, так же, как и мне, не давали покоя эти неудачи. – В твоей группе такие же результаты?
– Еще хуже, – нахмурился он. – Два из трех. И ничего, что могло бы помочь разобраться, что именно мы делаем неправильно. Ведь первые эксперименты были вполне удачными. Та сотня благополучно прошла инициацию и даже дала жизнеспособное потомство. Да и остальные по их образцу полностью отвечают требованиям Лучезарного. И если бы не контроль…
