На месте одного из разрушенных дворцов, от которого не осталось ни камня, поднялась молодая сосна, которая еще год назад была первым вестником и посланцем надвигающегося леса. Теперь же и она смотрела вдаль, на обогнавшую ее юную поросль.
«Вперед!» — воскликнул стучащий по стволу дятел, видя подрастающий лес и радуясь чудесному зеленому прогрессу на земле.
Молодой человек сидел один-одинешенек в своей мансарде. Он хотел стать художником; но для этого надо было преодолеть немало трудностей, и первое время он спокойно жил в своей мансарде, помаленьку взрослел и часами просиживал перед маленьким зеркалом, пытаясь нарисовать свой портрет. Он уже заполнил такими рисунками целую тетрадь и некоторыми из них был очень доволен.
— Принимая во внимание, что я нигде не учился, — говорил он себе, — этот рисунок можно считать вполне удавшимся. Какая интересная складка вот тут, у самого носа. Сразу видно, что во мне есть нечто от мыслителя или что-то в этом роде. Стоит мне немножко опустить уголки губ, и появляется выражение глубокой скорби.
Однако когда он рассматривал рисунки некоторое время спустя, они ему чаще всего уже не нравились. Это было неприятно, но он утешал себя тем, что делает успехи и предъявляет себе все более высокие требования.
К своей мансарде и к вещам, которые он в ней разложил и расставил, молодой человек относился вовсе не так внимательно и душевно, как хотелось бы, но, во всяком случае, отнюдь не плохо. Он был к ним несправедлив не больше и не меньше, чем другие люди по отношению к своим вещам; он их едва замечал и почти не знал.
Когда ему в очередной раз не совсем удавался автопортрет, он читал книги, из которых узнавал, как жили люди, начинавшие, подобно ему, в бедности и неизвестности и ставшие потом знаменитыми. Такие книги он читал с удовольствием, находя в них свое собственное будущее.
Вот так сидел он однажды немного расстроенный и подавленный у себя дома и читал об одном весьма знаменитом голландском художнике. Он прочитал, что этот художник был одержим великой страстью, доходившей до безрассудства, — он горел желанием стать хорошим художником. Молодой человек нашел, что у него с этим голландским живописцем есть некоторое сходство. Продолжив чтение, он обнаружил и кое-что иное, применимое к нему в гораздо меньшей степени. В частности, он узнал, что в плохую погоду, когда нельзя было писать на природе, этот голландец неустанно и усердно срисовывал все предметы, даже самые незначительные, которые попадались ему на глаза. Так, однажды он написал пару деревянных башмаков, а в другой раз старый, покосившийся стул, грубый, корявый крестьянский кухонный стул из обыкновенного дерева, со сплетенным из соломы и основательно потертым сиденьем. Этот стул, который в иных обстоятельствах не удостоил бы взглядом ни один человек, он выписал так любовно и точно, с такой страстью и самоотверженностью, что получилась одна из самых замечательных его картин. Автор книги нашел много прекрасных, прямо-таки трогательных слов, чтобы воздать должное соломенному стулу.
