Данте.
Тот самый Данте, в честь которого все коты Симона получали свое имя. Тот самый Данте, который после годов турне и съемок в фильмах удалился на покой на ранчо в Калифорнии. Там — то Симон и получил у него аудиенцию. Симону было тогда всего двадцать четыре.
Данте показывал ему свой музей — сделанные собственными руками реквизиты разных эпох: китайские фонтаны, которые были его популярнейшим номером, сундуки и шкафы, в которых Данте сжигал себя во время представлений, и многое другое.
Когда экскурсия была закончена, Симон показал на маленькую стеклянную витрину, стоявшую в углу. В середине находилась небольшая подставка, на которой лежало что — то, похожее на кожаный шнурок. Симон спросил, что это такое. Данте драматически изогнул бровь хорошо отрепетированным жестом и задумался. Затем на своем ломаном датском спросил Симона, что тот думает про магию.
— Ты имеешь в виду… настоящую магию?
Данте нетерпеливо кивнул.
— Ну, я бы сказал, что я… агностик, наверное. Я не видел никаких доказательств магических воздействий, но я не исключаю возможности существования магии. Это достаточно разумно звучит?
Данте, казалось, удовлетворился ответом и поднял стекло. Симон понял, что ему надо посмотреть внимательнее. Он увидел, что этот шнурок — не что иное, как высушенное насекомое, которое походило на сороконожку, хотя ног у него явно меньше.
— Что это такое?
Данте долго смотрел на Симона изучающим взглядом. Затем он кивнул, поставил обратно стекло и начал листать книгу в кожаном переплете. Цветные картинки мелькали перед глазами Симона, пока Данте не остановился на одной странице и не протянул книгу вперед.
Картинка, занимавшая всю страницу, была раскрашена от руки. Она представляла собой червеобразное насекомое, которое было расположено так, что свет освещал его блестящую черную кожу. Симон покачал головой. Данте вздохнул и закрыл книгу.
— Это Спиритус,[2] — сказал он.
Симон посмотрел на витрину, на фокусника, снова на витрину. Затем он сказал:
— Он настоящий?
— Да.
Симон недоверчиво приблизился к стеклу. Высушенное создание в витрине вовсе не выглядело так, словно обладало какими — то особенными силами. Симон продолжал смотреть на него:
— Как же тогда это насекомое может быть мертвым? Оно ведь мертвое?
— Я не знаю. Я получил его уже в таком виде.
— Как? Откуда?
— Не хочу вдаваться в подробности.
Данте сделал жест, показывающий Симону, что аудиенция в музее окончена. Симон успел задать лишь один вопрос:
