— На улице… где же еще.
— А на какой улице?
Ромка замялся. Ну как это он раньше не подумал — на какой улице нашел деньги?
— Вспомнил? Вспомнил? — торопила шепотком Пузикова.
Ромка глядел себе под ноги. И — ни слова.
— Слушай, Ромка, может, ты на улице Волгарей нашел? — попытался помочь товарищу Мишка. — Нет?.. А не на Береговой?.. Нет? Тогда… тогда на Пушкинской? Тоже нет?
— Не торопите его, он сам вспомнит, — спокойно сказал младший лейтенант и, чиркнув спичкой, закурил папиросу. — Главное — надо точно вспомнить, где и когда нашел.
А Ромка все молчал и молчал. У него уже пламенело не только лицо, но и уши, и шея. Казалось, он горел на медленном огне.
Эту мучительную пытку не выдержал даже Аркашка. Не выдержал и сказал — впервые за весь вечер:
— Как же ты забыл? На Садовой… На Садовой ты их нашел!
Ромка вздрогнул и поднял голову.
— На Садовой? — переспросил он. И тотчас с облегчением закивал: —Да, да, на Садовой! Как же я забыл?
Младший лейтенант не спеша составил протокол, поблагодарил Ромку за благородный поступок и отпустил ребят домой.
Едва они вышли из отделения, как Мишка Моченый, попрощавшись, свернул за угол направо. А еще немного погодя отстала и Пузикова.
— Подожди, — вдруг сказал Ромка Аркашке, когда они прошли вдвоем половину квартала. И припустился бегом вслед за Пузиковой.
— Вера, держи, на… некислое. Самое сладкое, — сказал запыхавшийся Ромка, догнав Пузикову. И вытащил из-за пазухи крупное в красных брызгах яблоко.
Пузикова смутилась и покраснела. Кажется, еще жарче, чем Ромка в отделении милиции. Ну как тут не покраснеть, когда для нее все, все было неожиданным: и это «Вера», впервые сказанное Ромкой, и это красивое яблоко?
Она не успела даже поблагодарить Ромку. Он скрылся так же стремительно, как и появился.
Нелюбопытный Аркашка не пытался узнавать, зачем Ромка останавливал Пузикову. Он молча шагал и шагал, запрятав в карманы штанов свои длинные, худые руки. С ним было легко шагать. Особенно легко шагалось Ромке сейчас.
— Слушай, Аркашка, откуда ты узнал… ну, про то, где я деньги нашел? — чуть забегая вперед товарища, спросил Ромка.
— А что же было делать, если ты сам забыл? — вопросом ответил Аркашка. И, пройдя несколько шагов, добавил: — А не махнуть ли нам на рыбалку? С ночевкой, а?
У Ромки трещала от боли голова. Трещала без перерыва. И ему бы сейчас полезнее было лечь в постель.
Но разве можно отказать Аркашке? Дружбой с Аркаш-ой он теперь так дорожил!
— Махнем! — сказал Ромка. — Только вперед ко мне зайдем за удочками. А потом к тебе. И махнем. На то место… где ты меня из воды вытаскивал.
