Слава Всевышнему, он оказался не совсем уж дикарем и послушно скатился с нее. Едва почувствовав, что свободна, Давина приподнялась на колени и поспешно отползла в сторону. Ее глаза расширились от страха. Только Колин подозрительно поглядывал на нее — казалось, он доверяет ей ничуть не больше, чем она — им. В отличие от него Уилл разглядывал ее с откровенным восхищением. Даже ангельски-красивое лицо Финна немного смягчилось.
— Этот Эшер… он ваш супруг? — осведомился Роб, снова усевшись на корточки.
Сморщившись от боли, он машинально потер плечо. Лицо его казалось непроницаемым — трудно было понять, злится он или готов ее простить.
— Нет, он мой друг… был моим другом, — поправилась Давина.
Словно тяжкий груз свалился с ее плеч — выходит, Эдвард не рассказал о ней ничего особенно важного. Однако все это никак не объясняло, почему Роб и его люди оказались возле аббатства Святого Христофора именно в то утро, когда на аббатство напали.
— А что вам понадобилось в аббатстве? — подозрительно осведомилась она.
— Меня пригласила одна из ваших сестер.
Давина, поспешно вскинув голову, успела заметить смешливую искорку в глазах Уилла. Ага, так-так… знакомая монахиня, усмехнулась она про себя. Неужели они считают ее такой дурой? Думают, она поверит, что у сестер аббатства могли быть какие-то дела с этим мерзавцем, который к тому же смахивает если не на самого дьявола, то уж на одного из его приспешников точно.
— Сестра Маргарет Мэри когда-то давно была моей нянюшкой, — заметив мелькнувшее в глазах Давины сомнение, объяснил молодой парнишка, в облике которого было что-то волчье.
— А теперь я задам вопрос вам, — перебил Роб, заставив Давину повернуться к нему. — Что вы делали в аббатстве?
Он потянул за плед, которым были укрыты его широкие плечи. И взгляд Давины вслед за пледом машинально спустился вниз.
— Я там жила.
Она пожала плечами.
— Но Эшер называл вас леди Монтгомери.
— Ну да. Мои родители принадлежали к титулованной знати. Они умерли, когда я была еще совсем ребенком. Сестры из аббатства вырастили меня.
Роб ничего не сказал, только окинул выразительным взглядом ее скромное платье послушницы. Лицо его посуровело.
— А о каких это герцоге и графе вы тут толковали?
Давина молча смотрела, как Роб старается одной рукой стянуть до пояса тунику. Естественно, у него ничего не вышло.
— О графе Аргайле и о герцоге Монмуте[2], — объяснила Давина, решив, что не будет большой беды, если она назовет эти имена, вряд ли они ему известны.
