Очарованная горцем - Пола Куин

Южные границы Шотландии

Весна 1685 года

Стоя в полном одиночестве на самом верху колокольни аббатства Святого Христофора, Давина Монтгомери молча смотрела вниз на раскинувшийся у ее ног неведомый мир. Ночь давно уже опустилась на землю, и там, внизу, добрые сестры мирно спали в своих постелях — благодаря мужчинам, посланным сюда, чтобы охранять их покой. Но Давине было не до сна. Темно-синий купол неба у нее над головой сверкал от россыпи звезд — казалось, протяни руку, и одна из них заблестит на ладони. Какое бы желание она загадала? Давина с тоской посмотрела на юг, туда, где лежала Англия, но страстное стремление заставило ее обратить взор к острым пикам гор на севере, сияющим в лунном свете, словно чистое серебро. Какую бы жизнь выбрала она, если бы это зависело от нее?! Что лучше: мир, забывший о ней, или тот, в котором о ней не знала ни одна душа? Налетевший порыв ветра игриво дернул за подол ее рясы из грубой шерсти, и по губам Давины скользнула грустная улыбка. Что толку гадать, если ее будущее давно предопределено? Изменить что-либо не в ее власти.

За спиной послышались мягкие шаги. Давина и не подумала обернуться. Она и так знала, кто это.

— Бедный Эдвард, воображаю, как ты перепугался! Наверное, сердце ушло в пятки, когда ты не обнаружил меня в постели!

Он не ответил, и она почувствовала мгновенный укор совести. Зачем она дразнит его? Ведь он всего лишь исполняет свои обязанности. Вот уже четыре года, как капитан Эдвард Эшер охраняет ее — его прислали сюда на смену капитану Джеффрису, который заболел и больше не мог нести службу. За эти годы Эдвард стал не просто ее охранником, он превратился в самого близкого друга, единственного, кому она могла доверять — Эдвард знал о ее страхах и принимал ее такой, какая она есть, с тем грузом вины, что лежал на ее плечах.

— Я знал, где вас искать, — наконец проговорил он так тихо, что она едва расслышала.

Он всегда знал. Впрочем, в аббатстве было не так уж много мест, где она могла бы спрятаться. Давине не разрешалось выходить за ворота, поэтому когда ей хотелось побыть в одиночестве, она всегда забиралась на колокольню.

— Миледи… — негромко прошептал он.

Давина обернулась. И грустно улыбнулась… что толку мечтать о том, чему не суждено сбыться? Этими мыслями она не рискнула бы поделиться ни с кем, даже с Эдвардом.

— Пожалуйста, я… — начал он.

Но, увидев ее лицо, моментально забыл, о чем хотел сказать, и снова смутился, как в их первую встречу. Эдвард любил ее, хотя так и не решился заговорить с ней о своих чувствах. Любовь светилась в его глазах — все, что он делал, он делал ради нее. Его неизменная преданность говорила о любви лучше всяких слов… именно эта любовь была причиной его постоянной грусти. Но что она могла поделать? Ее судьба была решена уже давно, и оба знали, что им не суждено быть вместе.