—Филиппыч, они рукой сигналят!
Трансляция душераздирающе зафонила, как будто включенный микрофон поднесли к громкоговорителю, и сквозь фон прорвался обнадеживающий голос Филиппыча:
—Вижу! Затем фон прервался; стало очень тихо, до звона в ушах.
«Сигналят — уже легче, — облегченно подумал Сиверцев. — Наверное, действительно сталкеры». Колюня Бортко тоже малость расслабился. Рация снова какое-то время молчала, довольно долго.
—Давай-ка опять на девятый! — Колюня шевельнул ся, переключая каналы, и едва он перелистнул настройку до девятого, лаборатория вновь наполнилась звуками.
—…будет распоряжение—пустим, — увесисто пообещал кому-то Филиппыч. — А так — не положено!
—Филиппыч, ну не дури ты, — ответил ему упомянутый кто-то, надо полагать — один из гостей. — Нам толь ко поговорить.
—Говорите так. — Филиппыча трудно было смутить. — Хочешь, я ему рацию сам отнесу.
—Перетрудишься, — хохотнул собеседник. — Тогда, может, пусть он к нам выйдет?
—А он выйдет? — уточнил Филиппыч.
—Выйдет, выйдет. А как услышит кто пожаловал — так и выбежит.
«О ком это они? — подумал Сиверцев со все возрастающей тревогой и столь же стремительно накатываю щим подозрением».
—Ну, ладно, ща спрошу. Только если откажется—не обессудь, я ему в таких делах не командир.
Грюкнула дверь и лабораторию вошел заспанный Рахметян; почти в тот же момент вторично зафонила трансляция и Филиппыч все так же невозмутимо объявил:
—Ваня! Сиверцев! Тут гости пожаловали. Тебя видеть хотят. Говорят, от Покатилова. «От Покатилова!»—Сиверцев даже дыхание задержал.
Он почти и думать забыл об этом человеке, сидя который месяц в Зоне. Фигурально, разумеется. Потому что по-настоящему забыть о подобных людях невозможно.
—Пойдешь? — спросил Филиппыч.
Ваня на негнущихся ногах побрел к пульту управления трансляцией. Подошел, коснулся кнопки указательным пальцем и склонился к микрофону:
—Пойду. Перевел дыхание и поинтересовался:
—А они точно от Покатилова? А то мало ли… Ответили Сиверцеву не по трансляции, а на девятом канале.
—Точно, Ваня, — послышался низкий мужской голос. — Выходи.
Сиверцев облизнул пересохшие губы, выпрямился и по очереди глянул на коллег, видимо неосознанно пытаясь найти поддержку.
Рахметян, стоя неподалеку, пристально смотрел на Ваню. На щеках его перекатывались крупные желваки.
—Это кто? — подозрительно спросил Рахметян. — Кто вот сейчас говорил?
—Покатилов,—спокойнее, чем можно было ожидать, объяснил Ваня. — Я пойду, Альберт… Сам понимаешь… Рахметян прекратил играть желваками на скулах и мелко закивал:
