И тут женский крик вывел Жанлена из боевого транса. К пытающемуся подняться Марку метнулась хрупкая фигурка, звездным блеском рассыпались по плечам девушки локоны темных густых волос. Она принялась помогать поверженному бойцу, испуганная, зареванная, дрожащая.
— Пойдем, пойдем домой, Марк, пойдем… Ирен плакала навзрыд. — Пойдем скорее, люди вызвали полицию.
Марк грубо отпихнул ее и поднялся сам.
— Шлюха! Не успеешь отвернуться… — Дальше он не стеснялся в выражениях.
А Ирен дрожала всем телом и пыталась тянуть его прочь. Люди вокруг безмолвствовали, никто не решался вмешаться.
— Пропустите, пропустите. Дайте пройти. Он мой муж. Марк, пойдем!
Как странно смотрится эта хрупкая фигурка, пытающаяся тащить за собой грузную тушу!
Жанлен попробовал остановить ее:
— Ирен! Ирен! Оставь его, он твоего мизинца не стоит! Ирен!
Она обернулась, ее заплаканные глаза говорили больше любых слов. Зачем ты появился в моей жизни? Зачем? Мне не с чем было сравнивать, теперь я знаю, что есть другая доля. Но от этого мне не станет легче. Ведь я с ним. Я отдалась ему. Я стала его. И еще упрек: ты же обещал! Обещал, что все будет зависеть только от меня. Почему вам, мужчинам, вечно нужно довести дело до драки. Я принадлежу ему. Он первый. И… ведь можно было все решить мирно!
Что вы натворили оба?!
Жанлен не знал, что ответить, не решился остановить ее и больше не окликал. В этом взгляде была та самая, не понятная мужчине правда.
Правда женская, где нужно сочувствовать поверженному, где слабого нужно беречь и защищать, где не признается закон сильного и все лавры достаются побежденному. Жанлен знал эту правду. Мать всегда жалела Жака, даже если тот получал от братьев за дело. По какому такому закону это происходит? Женщина скорее пойдет за неудачником, чем за героем. Она словно рождена вносить мир в распри мужчин, сдерживать их петушиные порывы. Жанлен глядел вслед Ирен, и она представлялась ему воплощением женственности. Нет, сегодня Марк не тронет ее, а уже через неделю она снова ему надоест. Дурак! Какой же он дурак! Надо было растянуться на асфальте, как этот придурок, и, глядишь, Ирен сейчас уводила бы его. Хотя это еще как сказать. Ведь Марк не отстал бы. Вот что Жанлену зачастую не нравилось в женщинах, так это почти рабская покорность. Стоило Марку заявить о своих якобы существующих правах, и она, скованная чувством благодарности, напуганная до смерти, подчинилась. И еще что-то подсказывало, что не все так просто. Ирен просто хотела помешать драке. Ей одинаково жалко было обоих. Зная настырность Марка, она интуитивно угадала, что закончить дело без существенных последствий можно лишь в том случае, если увести его. А ведь Ирен хотелось остаться с ним, с Жанленом. Зря он ответил на выпады этой сволочи.
