— Эдвина за ней присматривает. Она надежная, добрая и очень предана Конни. И живет всего этажом выше. — Изабелла положила подушку на колени. — Бранд, не забывай, что Конни в первую очередь моя дочь. Я растила ее до сих пор. И не собираюсь брать у тебя на нее деньги.
— Позволь напомнить, что ты прятала ее от меня четыре года. И теперь, когда я знаю, что у меня есть дочь, я хочу участвовать в ее воспитании. По-настоящему участвовать. Нравится тебе это или нет.
— Ты не заберешь у меня Конни.
Изабелла услышала свой голос, противный, как скрежет ножа по стеклу. Неужели она совершила ошибку? Неужели ей следовало оставаться в Эдмонтоне подальше от деспотических притязаний Бранда? Но она должна была уехать. Должна была сама во всем убедиться, прежде чем дать согласие Феликсу, раз и навсегда решив, что делать со своим замужеством.
Однако уверенности у нее теперь по сравнению с прошлым еще поубавилось.
— Я не собираюсь отбирать у тебя Конни, — сказал Бранд. — Ради нее. Она… — Он помедлил. — Она несомненно любит тебя. Но, надеюсь, когда-нибудь она полюбит и меня. У меня нет ни малейшего желания причинять ей боль.
— Ты не сможешь, Бранд.
Изабелла взяла себя в руки.
— Еще ничего не известно.
Он встал с кресла, и ей опять пришло в голову, что он очень высокий и в его присутствии любая комната кажется маленькой. Ничего не изменилось.
— Пока все останется как есть, — заявил он. — Детали мы обсудим позднее… когда я пообвыкнусь со своей новой ролью. — Он скривил губы в иронической усмешке. — К отцовству тоже надо привыкнуть. Скажи Конни, что я приду повидаться с ней завтра.
Все еще прижимая к груди подушку, Изабелла вскочила и торопливо подошла к нему.
— В чем дело? — улыбаясь, спросил он. — Хочешь, чтобы я остался? Это уже было. И у нас ничего не получилось.
Как это не получилось? А незабываемые мгновения страсти? Бранд отлично их помнил, Изабелла ни секунды в этом не сомневалась. Хотя он ни за что не признается. Особенно теперь, когда он узнал о Конни.
Она отвернулась, чтобы не видеть насмешки в его глазах.
— Я не хочу, чтобы ты остался, — проговорила она, глядя на ползавшую по окну муху.
Она, правда, не хотела. Во всяком случае теперь, когда его губы вытянулись в тонкую ниточку, а весь он напрягся, будто испугался чего-то.
И все-таки его тело… Ну почему оно так гипнотизирует ее? И его губы, которые словно ждут поцелуя. Ох, если бы все могло быть по-другому.
Она одернула себя. По-другому ничего быть не может. И никогда не будет. Чем быстрее она уяснит это для себя, тем лучше.
