До сих пор в наш дом приходят письма от старинных маминых друзей, многих из них я никогда не видела. На письма отвечаю.
9. Вокруг пня
Дом, в котором родилась, я так и не нашла тогда в Томске. Позже мне показала его сестра. Я привела её на высокий берег, чтобы вместе увидеть "срез пня". Но район тот изменился, новые дома сбили иллюзию. Дался мне этот пень. Как же, - годовые кольца дерева бытия... Вот бы сделать такой срез, скажем, по дням рождения.., - есть ведь такой особый, сквозной через всю жизнь день...
Я сейчас раскину скатерть на своем пне и устрою застолье. Приглашаю.
Там, давно, в нечеткой сердцевине...
Я уже знаю, что должен настать такой "удивительный день". Мне несколько лет. Конечно, и раньше его отмечали, но в памяти не осело, и название не носит акцентов. Накал же растет.
Мама отметила день в календаре. Перед сном я бегу оторвать листок, и оставшиеся - уже входят в наглядное соответствие с пальцами: четыре, три, два, один, Это будет Завтра!
Я таращу глаза в темноту.
Потом сразу вспыхивает утренний свет. На стуле передо мной Девочка! Кукла! - пупсики их тогда звали, о них только мечтали.
Я узнаю на ней платье из маминой кофточки. Руки у ней подвижные, тянутся ко мне, - Руфа! Руфочка! Руфина!
Я угадываю в ней мамино имя.
Потом весь день - в каком-то цветном дурмане, словно смотришь на солнце через обсосанный леденец. Язык и скулы сводит, и полон рот слюнявых осколков чрезмерного крика, смеха, обжорства, невыговариваемого сладковатого слова "целлулоидовая", когда грызешь кукольную пятку.
Еще этот смутно-торжественный момент, когда я пучу щеки, чтобы дуть на елочные свечки в праздничном морковном пироге. А Женька взяла и дунула. И они разом погасли все. Нас разнимают и, конечно, зажигают снова. И снова я пучусь, а Женька не выдерживает и дует.
Я спускаю весь запас значительности своей в рев. Ма-ма укладывает меня спать, наспех подвязывая кукле руки, но они мотаются на вытянутой резинке в бессильном отчаянии всего этого странного дня, который выставился среди других моей одинокой нескладной особенностью.
Дальше дни рождения пойдут равномерным праздником, все больше у нас дома, раза три-четыре во Фрунзе. У нас с Батей общий день рожденья, - там еще как-то газ отключили, и мы бегали во двор дожаривать индюшку на костре... Несколько раз праздновали в нашем студенческом общежитии, в Городке.
Конец апреля тогда был теплый. Общежитие распахнуто, даже не дверьми-окнами, просто распахнутое. Коридоры - разлетись! Орём из комнаты в комнату, с этажа на этаж, из дома на улицу, - стены не делят. Воздух! Мы вьемся в солнечной пыли, как мошкара. Снуем, носимся, прыгаем в классики, играем в ножички, в пристенок, валяем дурака.
