Виктория с облегчением выдохнула и посмотрела на гору писем.
— Что ты думаешь? — спросил он.
— Не знаю. Может, здесь именно то, что мне нужно...
— Или?
— А может там много неприятного. Я думала об этом. Я знаю, ты считаешь меня ужасно наивной или сумасшедшей...
Калеб слегка погладил ей руку.
— Я не считаю тебя сумасшедшей. Ребенок значит для тебя очень много. У тебя есть мечта. Мне просто надо знать, что с тобой ничего не случится.
— Я была права, — сказала Виктория. — Ты хороший человек. Но совсем не обязательно охранять меня, я знаю, как отшивать негодяев. — Она снова посмотрела на письма.
— Хочешь, чтобы я прочитал их? — спросил он.
Виктория медленно покачала головой.
— Нет, я не трусиха.
Калеб улыбнулся.
— Ты кто угодно, только не трусиха. Ты уже доказала это.
— Спасибо, — гордо сказала она и взяла первое письмо. Она аккуратно разрезала конверт ножом и взглянула на послание. Вдруг она побледнела. Ее глаза округлились.
Тут же Калеб потянулся за бумагой, но Виктория отложила ее в сторону.
— Это мы отложим, — твердым голосом сказала она и вскрыла другой конверт. Потом еще одно. Первые семь писем она отложила в ту же кучу. Калеб мог только предположить, что там было написано.
Восьмое письмо, похоже, было лучше остальных.
— Может, это годится, — сказала она. Виктория посмотрела на Калеба так, будто спрашивала его о чем-то. Она передала ему письмо.
В письме говорилось:
«Дорогая Будущая Мама,
Я — человек средних лет. У меня все хорошо, но я хотел бы сделать нечто значимое. Думаю, зародить жизнь — это значимый поступок. Но, к сожалению, у меня нет денег и времени, чтобы выполнять обязанности отца. Поэтому ваше объявление меня привлекло. Я — человек не глупый, работаю бухгалтером. У меня нет вредных привычек или физических изъянов, которые передались бы по наследству. Я чист помыслами. Я бы хотел связаться с вами. Рекомендации прилагаются.
С уважением, Джэб Мэркюссон».
— Как по твоему? — тихо спросила Виктория. Первой мыслью, пришедшей Калебу в голову, было: «у нее милый голос». Он удивился, почему он раньше мало с ней разговаривал.
Письмо Джэба вывело его из себя. Калеб не знал почему. Наверное, он так среагировал на слова «нечто значимое». Это было совсем не похоже на то, как объясняла свое желание иметь ребенка Виктория. Он видел, как она разговаривала с Элли Макалистер. У Виктории было любящее сердце. Калеб понял, что этот Джэб — просто эгоист, который уверен, что делает миру одолжение, отдавая женщине свои гены.
