— Кому надо-то?! — Знобишин усмехнулся. — Тебе могу признаться: погулять решил.
— Интересная прогулка, — процедил Лобов.
— Ты что, следил за мной? — еще больше удивился Знобишин.
— Да... — помедлив, обронил Лобов.
— Та-ак! — Знобишин оторопело смотрел на Лобова.
— Не заводись, а пораскинь своими цыплячьими мозгами, куда ты вляпался, идиот! — зло проговорил Лобов и быстро пошел к автобусу.
Он не сел на свое обычное место, а прошел в конец автобуса. Назмутдинов удивленно посмотрел ему вслед.
Напевая и радуясь неизвестно чему, массажист Земцов тоже прошел в конец автобуса, а не сел рядом с доктором.
— Свободно? — спросил массажист у Лобова.
— Занято! — хмуро буркнул Лобов.
— Жаль, — задетый столь неприветливым тоном, отозвался Земцов, вернулся и сел рядом с Гудовичевым.
Знобишин в оцепенении еще стоял на улице.
— Долго тебя ждать?! Олег, давай живо, — крикнул Барсуков.
Знобишин залез в автобус и медленно пошел по проходу. Около Лобова он остановился.
— Свободно?
— Садись! — Лобов сурово взглянул на Знобишина.
Несколько секунд они молчали. Автобус тронулся.
— Рассказывай все по порядку, — тихо приказал Лобов.
— А чего... — заикнулся было Знобишин, но Лобов его оборвал:
— Кому звонил по междугородке, о чем говорил с Бондаренко в стекляшке? Ты последний его видел живым... — Лобов вздохнул. — Допер теперь?!
— Допер... — помолчав, Знобишин наклонился к Лобову и зашептал ему в ухо: — Анаболики одному шведу обещал привезти. Мы еще в Барселоне встретились, он меня ужинать водил... В ресторанчик на набережной...
— Знаю, — прервал его Лобов.
— Чего ж тогда рассказывать, если ты все знаешь...
— Может быть, и не все...
— Ну, вот. Шведу этому и звонил в городок такой Хускварна. Там еще швейные машины выпускают. Он мне обещал привезти. Для сестры... Для нее я у Бондаренко тысячу занял. После смерти матери она совсем разболелась, чахнет с тоски. Вот и не знаю, чем порадовать. Бондаренко потребовал, чтобы часть долга я ему валютой отдал. Вот и рассказал ему про шведа. Он мне анаболики помог достать. За советские. Часть денег я ему тогда в стекляшке и отдал, а он мне — адрес, куда за анаболиками... И вдруг возвращаюсь — узнаю: сандалии он отбросил... Поначалу даже облегчение испытал — хоть и стыдно так говорить, но он меня уже с потрохами ел. За анаболики эти мне бы век с ним не расплатиться. Я уж их и везти не хотел. Сам знаешь, залетишь с ними — вовек не отмоешься. Ну, вот, — Знобишин вздохнул, — перед самым отъездом позвонил мне тип один. Приказал везти, а то, что Бондаренко должен, им потом отдать. И пригрозил... серьезно так... аргументированно...
