— То есть не вызывали?
— Нет…
Полковник тяжело вздохнул.
— А что делать то, товарищ полковник.
— Что делать… Стой, раз приехал. Потом рапорт напишешь.
— Есть…
Полковник пошел вперед, дыша смесью дыма, гари, выхлопных газов, цветов и жуткого запаха паленого мяса…
Трупы уже вытащили… если это можно было назвать трупами… их вытащили из обгорелого подъезда пятиэтажки и затушили пламя на верхнем этаже. Все это раскладывали на сноровисто расстеленном брезенте подручные генерала Проносова, рядом выкладывали подозрительно целые автоматы — а сам генерал Проносов с героическим видом стоял чуть в стороне и давал интервью очаровательной даме лет тридцати, на которой была накидка с логотипом первого канала. Даму эта звали Надежда, она была выпускницей факультета журналистики МГУ и, несмотря на молодость, была известной журналисткой, даже кажется, какие то премии получала. По Дагестану она ездила спокойно и без опаски, брала интервью и у чиновников, и у предпринимателей, что в Дагестане часто было одно и тоже и у военных, и у эфэсбешников — у всех. Никто ее не трогал, и она была вхожа в любой кабинет по очень простой причине — переспала со всеми. Нормальной сделкой для нее был "секс за интервью", и если еще десять лет назад многие бы побрезговали — то теперь никто не брезговал ничем. Такие времена были.
Увидев Чернова, Проносов запнулся на полуслове — он, кажется, рассказывал, как его служба за год ликвидировала уже второго дагестанского амера и ликвидирует и третьего, и четвертого — как только их выберут. В общем, как бывший президент пообещал — мочить в сортире однозначно. Интервью он закончил — но как увидел Чернова, так и косился на него глазом, как коситься лошадь, почуявшая волка.
Чернов тем временем подошел к расстеленному брезентовому полотнищу — никто не посмел его остановить — посмотрел на обгорелые головешки, которые когда-то были людьми. Опытным взглядом заметил — среди обгорелых трупов две женщины, один подросток, от двенадцати до шестнадцати. Подростки тут тоже воевали — брали в руки оружие и воевали, они были даже страшнее, чем взрослые боевики, страшны безоглядным фанатизмом, подростковой жестокостью и готовность умирать за то, во что верили. Нет ничего страшнее, чем подросток с оружием. Казаки — а в Махачкале теперь тоже были и казаки, и Союз Ветеранов — не раз и не два сталкивались с такими вот подростками. Каждое такое столкновение — заканчивалось кровью.
Конец интервью Проносов скомкал, Надежда нервно оглянулась, увидела Чернова — и тоже помрачнела. Сунуться к нему она даже не пыталась — одного раза хватило. Чернов просто обошел стол, повернул ее к себе спиной, но не положил грудью на стол, а смачно приложил всей пятерней по заднице, а потом выгнал из кабинета. Были все-таки и те, кто брезговал.
