* * *
19. Десятый день на планете обезьянн.
— Не БТР? — решил словами поучаствовать в движении Примат.
— Двигатель тот же, — без всякой задней мысли ответил Мичурин.
Дорога прилипла к лесистому склону, и Мичурин, часто дергая дизель переключениями скоростей, ведет машину вверх. Машины почти пусты — они раскидали почти всю гуманитарку, а оставшееся разделили равными частями по бортам, так что скорость высока, а пропасть глубока, и Примат не стал напрягать водителя пустыми разговорами. Лучи Олнцеса, пробивая боковое стекло, липнут к правому рукаву и плечу, и он подумал, что неплохо было бы пересадить на свое место Гибне — для полноты ее впечатлений. А еще лучше сбросить ее вниз — пусть прокатится по склону, а самим развернуться и укатить в Несрань. Но к сожалению это только кровожадные мечты, и он, жарясь правым боком, снова вытаращился вперед, перескакивая взглядом с ментовского "УАЗа" на склон, и снова на "УАЗ", и опять на склон. А что еще делать? Разговоры с гевронкой про заграницу уже надоели, да еще жара, да пропасть, да склон…
Вдруг короткая белая искра блеснула в зеленой взрывчатой гуще, и в этот же миг растрескалось лобовое стекло. Дернулся Мичурин, и из его головы выстрелило и лопнуло пыле-паровое облако, мгновенно наполнив кабину красным цветом, запахом горячей крови и только что живых мозгов.
Все мысли замерли и остановились, кроме одной и самой верной, и она тут же превратилась в движение — Примат рванулся к обмякшему водителю и, придавив своим тяжелым телом ноги Гибне, правой рукой дотянулся до рычага. Теряя воздух, зашипели энергоаккумуляторы. Короткий юз — машину чуть занесло. Тут же брызнуло каленое стекло боковухи, но Примат уже рванулся назад, подчиняясь второй и тоже единственной мысли, разбивая на пути преграды — Гибне зачем-то вцепилась в руль.
Удар! Им сзади влупила идущая за ними машина и припечатала мертвого Мичурина к рулю, гевронка свалилась под сидения, а он врезался в панель. Мотор заглох, и Примат отчетливо услышал третий выстрел, и зная о медлительности звука, не почувствовал удара пули о железо кабины. Третий выстрел объяснил все или очень многое, превратив родившуюся из моментального страха надежду в уверенность действий, и он, отсоединив магазин, выпрыгнул из кабины на асфальт.
Слыша и даже чувствуя, как сыплются из машин обезьянны, он быстро вставил новый, мелькнувший зелеными наконечниками трассирующих пуль и, не передергивая затвора — патрон уже был дослан, чуть высунулся из-за колеса и бампера, и короткими очередями, как иголкой, стал тыкать трассерами в неосторожным зайчиком блеснувшее в зелени склона прицельное стекло. Пехтмуры сразу поняли его — всем им хочется жить, и показалось, что он видит летящий вслед за трассерами рой пуль и слышит в грохоте выстрелов, как горячие гильзы льются на асфальт.
