О боги! Защитите же меня От самое себя! От темных сил, Которые в груди моей, как в клетке, Рычат и прутья ржавые грызут. Я вымолила у судьбы его, Из всех его единственного! Я Его над всеми вознести мечтала — На крыльях славы в солнечные дали! Все, что могу я, все, чем я владею, Мечтала я отдать ему, мечтала Бессмертия венком его украсить, Взамен прося лишь ласкового слова. А он… О боги! Есть ли вы на небе? (Пораженная внезапной мыслью.)
Есть боги! Знаю! Эта мысль от них! Недаром молнией она вонзилась Мне в сердце! О посланница богов, Дай вдуматься, дай мне понять веленье! В Хиос отправить я должна Мелитту, В Хиосе, разлученная с любимым, С изменником, она познает горе И муками любовь свою искупит! Да будет так! Рамнес! Рамнес! Спасибо вам, о боги! Все исполню!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Рамвес, Сафо.
Р а м н е с
Чего желает госпожа моя?
Сафо
Она — мое творенье. Мне одной Обязана она существованьем! А кто ваятелю откажет в праве Уничтожать им созданное? Да! Уничтожать. Но полно, я бессильна! Я дотянуться не могу до счастья, Которым жизнь ее озарена. Ведь если и в Хиосе будет с нею Его любовь — она, она, рабыня, Счастливей будет в хижине убогой, Чем я в моем жилище золоченом, Которое покинула любовь! Страдать из-за любимого так сладко: Ведь и надежды, и воспоминанья Цветут, как розы, на одном стволе Реальности, но только это розы, Лишенные шипов! О, изгоните Меня в пустыню моря, на скалу, Что видит только облака да волны, Оторванная от земли далекой, Бесплодная, угрюмая, крутая, — Но пусть из книги памяти моей Исчезнут эти страшные минуты: Оставьте мне, оставьте только веру, Что любит он, — и я благословлю Свою судьбу, переживу изгнанье И в одиночестве моем печальном Не буду одинока с этой верой! Изранив ноги на пути тернистом, Скажу я, о мученьях забывая: О, если б знал он это, он бы тоже Страдал и думал, как меня спасти! И эта мысль врачующим бальзамом Любую рану сразу исцелит!
Р а м н е с
Высокочтимая, меня звала ты?
Сафо
Фаон! Фаон! Чем провинилась я? Как мирно я жила в садах искусства Наедине с моей любимой лирой, На радости земные глядя сверху И горестей не ведая земных. Тогда цветы, а не часы раздумий, Вплетенные в гирлянды песнопений, Мне отмечали времени полет. Всю жизнь свою я отдавала песням, Но и меня они вознаграждали Венком неувядающей весны. Вдруг кто-то грубый дерзкою рукою Сорвал мои одежды золотые И вниз меня повел, в пустыню жизни, Где он один был путеводным светом, Сиявшим в пустоте чужой и новой… И вдруг он отнял руку и бежал.
