— Не над Монте-Карло, а над Геркулесовым заливом и над Монако. А еще мне хотелось посмотреть на стоящую внизу церковь св. Девоты.
Она протянула руку по направлению к церкви. Но сэр Роберт даже не посмотрел туда, все его внимание сосредоточилось на ее пальцах — длинных, тонких, непередаваемо изящных и выразительных.
— О, смотрите! — Ее возглас был полон восторга. Первые лучи восходящего солнца позолотили краешек неба, и внезапно — что характерно для южных широт — весь мир преобразился. Только что все было тусклым и бесцветным — и вдруг море стало синим, небо засверкало, снежные шапки на вершинах гор вспыхнули ярким пламенем, а сады вокруг них заиграли всеми цветами радуги.
Восход! Волшебное мгновение, когда встречаются день с ночью, когда птицы поют гимн солнцу!
— Восхитительно! Восхитительно!
На глаза девушки навернулись слезы, и только теперь сэру Роберту удалось полностью рассмотреть ее.
А она красива, да, действительно красива, чуть не проговорил он вслух. Он никогда в жизни не видел более интересного лица. И как же она молода! Она так же юна, как зарождающийся день. Юна, как бутон мимозы, как нежно-зеленые ростки оливок, как цветки апельсиновых деревьев.
— У меня такое чувство, что вас зовут Авророй, — проговорил он.
Она с трудом оторвала взгляд от неповторимого зрелища и посмотрела на сэра Роберта.
— Авророй! — повторила она. — Нет, меня зовут Мистраль.
— Мистраль? — переспросил он. — Какое странное имя для девушки! Так называется очень неприятный ветер, который дует на побережье.
— Я знаю, — ответила Мистраль.
Что-то в ее тоне дало ему понять, что ей будут неприятны дальнейшие расспросы. И все-таки он не удержался:
— А как ваша фамилия?
Она собралась было ответить ему, слова уже были готовы сорваться с губ, но внезапно она что-то вспомнила, и на ее лицо набежала тень.
— Я… лучше… я не буду отвечать вам, — тихо проговорила она. — Понимаете, я не имею права находиться здесь. Моя тетушка очень рассердилась бы на меня. Конечно, зря я пошла гулять без разрешения, но мне не спалось, а сестра Элуаза так часто рассказывала мне, как прекрасен восход солнца. И она была права, абсолютно права.
— Мне кажется, вы тоже были правы, придя сюда и увидев все своими глазами, — сказал сэр Роберт. — Я обнаружил, что гораздо мудрее сначала все сделать по-своему, а уже потом просить разрешения.
Мистраль улыбнулась.
— Монахини сказали бы, что это искажение понятия о добре и зле.
— А вы всегда делали то, чему вас учили монахини?
