И вроде взрослые люди, а простых вещей не понимают: какой "стол", такой и "стул". Дайте денег на свежие продукты и вонять не будете. А на слёзы трубопроводов пенять и вовсе несправедливо. Лохань-то наша — не заводская сборка: ни документов, ни страховки, ни регистрации. Что называется: до первого инспектора. Но это никого не беспокоит. Потому что такой план.
Корабль мы два года из утиля собирали. Сами. Отсюда и уверенность, что в узлах и механизмах электронные стукачи-шпионы не прячутся. Те самые, что всякому встречному докладывают, откуда и с чем судно пожаловало. Поэтому из всей банды кустом-пиплов опасаемся только эмпатов, которые душу топчут, не снимая обуви, на предмет сепарации агнцев от волчар. Ложь в момент просекают. Ну, а после них уже полиция дознаёт, если твоя сказка — ложь, то на что намекает?
И сколько за такой намёк уголовным кодексом предусмотрено.
Только зря я это. Не к добру… Едва половину перегона осилили, час назад на торможение развернулись, а я уже о таможне. Гиблая примета. Но мне можно. Поскольку — псих. Нет. Справки у меня нет. Это я сам себе такой диагноз поставил. Мне проще себя упрекать в скудоумии, чем Создателя. Не хочу верить, что наш мир изначально дурдомом задумывался. Понимаете?
Но о вере — после. "Тревога", всё-таки…
А вот и кают-компания. И все уже в сборе: Смош, Тунга, бородач Вит. Я — последний. Ещё бы: кораблик маленький, а путь долгий. Что не удивительно, если соотнести мои габариты с диаметром колодца, из которого пришлось срочно выбираться. А причину переполоха с порога вижу — не Вит это. Хоть и бородач. Рост, одежонка, бородёнка… всё, как у Вита, а сам витопод постарше нашего электрика лет на двести будет. Как же это мы перепутали?
Смош револьвер на дедушку направил, но смотрит на нас с Романом. Странный такой взгляд: кают-компания — тридцать кубов ни литром больше. От меня до Тунги метра три. Считай, по углам рассредоточились, а Смош как-то на нас двоих смотреть ухитряется.
Нехорошо смотрит. Строго. Зло.
— Вы кого принесли, биндюжное племя?
— Э… — сказал Роман.
Как-то смело это у него получилось. Нервничает, наверное. А ещё врач.
— Положим, Тунга слепой. Но ты-то Ян? — гнёт своё Капитан. — Кто это такой?
На этих словах дедушка встрепенулся:
— Ничехираниус, ювелир, — сказал он, горделиво приосаниваясь — Тридцать лет отшельничества в глубоком космосе. А это мои помощники и ученики…
Незнакомец плавно повёл рукой к пустому креслу в углу отсека:
