— Баб, купи!
А как купить? Этим деятелям не деньги, им иконы нужны. Так и меняли старинного письма намоленные иконы на колбасу, тушенку и конфеты.
Был и ещё один прием.
Приходят к старухе, видят, на божнице икона стоящая, и начинают уговаривать:
— Смотри, лик с младенцем у тебя потемнел, краски облезли, не разобрать ничего.
Бабка, не чуявшая подвоха, кивала головой:
— Не говори, сынок.
— Поновить надо икону-то.
Они так и говорили: поновить, чем сразу располагали к себе богомольных старух.
— Да где же её сейчас поновишь? — пригорюнивалась бабуся. — Деньжищ — то, небось, каких стоит!
— А давай, бабуль, мы вот так сделаем: тебе новую подарим, а эту заберем.
И забирали. Не все, конечно, соглашались, но многие поддавались на уговоры.
Кое-что из приобретенного таким образом сбывалось сразу, кое-что отдавалось на реставрацию, чтобы потом продать подороже. У Бориса был отличный художник, который творил настоящие чудеса. Он же мог частично произвести реставрацию поврежденных временем мест.
Борис в свои дела с художником младшего компаньона не посвящал. Жаловался только, пьет, мол, тот без меры.
— Уверяет, что трезвому дышать на старые краски нельзя, даже для здоровья вредно.
— На самом деле так? — изумлялся Доронькин.
— А черт их знает! — ругался Логинов. — Кто их разберет: люди искусства. — Он презрительно кривился, но темных делишек с художником не прекращал.
Лишь однажды Борис по-настоящему перепугался, когда реставратор по пьяни загремел в ментовку.
— Ох, трепаться начнет художник. Он, когда поддатый, не соображает, чего несет. Тогда всех трясти начнут.
Славик не понял.
— А за что трясти-то?
Бориса перекосило от злости:
— За то! — выразительно сказал он.
Доронькин притих, сообразив, что лучше ему от всего этого в стороне быть. Да и не знает он ничего. Борис свои делишки крутит, а он лично не в курсе.
Логинов нашел нужных людей, художника удалось вытащить. А спустя некоторое время после этого компаньон Славика подался за рубеж.
Сколько раз Доронькину лишь чудом удавалось избежать уголовной ответственности!
Вот и сегодня… При воспоминании о недавнем разговоре даже сердце заныло. Что ни говори, тяжелый у него хлеб. Только дураки думают, что даром все достается.
Где искать эту стерву Ленку?
Сегодня он побывал у приятельницы Мартыновой, смазливой девицы с распутными глазами и торчащими во все стороны волосами, выкрашенными в неестественный ярко-рыжий цвет.
Информацию получил малоутешительную.
— Сама не знаю, где она, как ушла с вечера, так и с концами, — говорила, зевая, рыжая девица.
