Его личная жизнь оставалась тайной под семью печатями даже для тех, кто знал его неплохо. Николай помнил, что в научно-исследовательском институте одно время упорно ходили слухи, что Вадим имел короткую связь с симпатичной молоденькой лаборанточкой, Ириной Донцовой. Вроде она даже родила от него. Так это или нет, Першин не спрашивал. Лаборанточка давным-давно уволилась, и Ладынин никогда ни единым словом не заикался про эту историю.
Кандидатскую Вадим успешно защитил ещё в застойные времена и числился в том же ВНИИ, что и Першин. Ладынин прекрасно понимал, что заниматься наукой неперспективно, однако из института почему-то не уходил, медлил.
Последнее время он все больше и больше интересовался политикой. По стране непрерывно шли выборы. Один из знакомых, бизнесмен с темным прошлым, обещал нешуточную поддержку, если Ладынин займет нужную позицию. Безупречная репутация молодого ученого могла сослужить неплохую службу.
Вадим просчитывал, анализировал, словом, соображал. Не ошибиться бы, к кому приткнуться, лихорадочно думал он. А может, действительно, попробовать? Кому как не ему, умному, находчивому, в меру нахальному, обаятельному и смелому, заниматься государственными делами?!
Николай, Славик, Костыль и Вадим собиралась за карточным столом не первый раз. Знали они друг друга давно, исключение составлял лишь Шигин, которого недавно привел Доронькин.
Игра здесь шла скорее на интерес. Выиграть или проиграть при тех маленьких ставках, которые делались, можно было рублей 200–300, максимум — 500. Обычно это был классический преферанс, или сочинский, как его ещё называли, который как раз и предполагал участие четырех человек.
Небольшие ставки всех устраивали. Где ещё можно было вот так сыграть по маленькой, пощекотать нервишки, пообщаться, водочки выпить под нехитрую закуску, основу которой составляла закупленная в магазине нарезка? Недорогое нехлопотное удовольствие для одиноких мужиков.
Для необщительного, трудно сходящегося с людьми Першина встречи за карточным столом стали настоящей отдушиной. Он понимал, что это ещё один способ отгородиться от реальной жизни. А что ещё оставалось делать?
Пустая квартира, которая постепенно превращалась в холостую берлогу, бесперспективная работа в институте, — все было тоскливо и безрадостно. Иногда случались небольшие подработки, которые позволяли как-то выживать. Что ещё у него было, кроме этого?
Николай тем временем чертил на чистом листе бумаги «пулю».
