Профессор Стернин писал об этом так: «В. П. Глушко учитывал, что высококипящие компоненты (АТ с НДМГ) хорошо освоены промышленностью, широко используются для боевых ракет и при строгом соблюдении мер предосторожности вполне могут быть использованы для пилотируемых полетов, тем более что ракеты на этих компонентах проявляют себя как особо надежные, а это для пилотируемых ракет является самым главным… Однако убедить С. П. Королева и поддерживающего его президента АН СССР М. В. Келдыша он не смог».
Вероятно, упрямство С. П. Королева было вызвано принципиальным нежеланием участия В. П. Глушко в лунном проекте: как отмечал заместитель генерального конструктора В. Филин, «создание двигателя в 600 тонн подняло бы дальнейший престиж фирмы Глушко, который предлагал его к установке на носителе Н1».
А С. П. Королев, насколько можно судить, совершенно не хотел повышения престижа, а значит и влиятельности своего соперника. Добившись отстранения В. П. Глушко от разработки двигателя для Н1 (так как тот не хотел делать его на основе устаревших идей С. П. Королева), последний «для страховки», а также понимая, что В. П. Глушко не согласится быть на подхвате у авиамоторного КБ, предложил ему делать запасной вариант двигателя.
В. П. Глушко от этого оскорбительного предложения, конечно же, отказался.
Разрешить конфликт сильных людей, закаленных сталинским временем, слабеющая советская система управления не смогла: их последняя стычка, едва не кончившаяся дракой (в кабинете их формального руководителя – заместителя министра общего машиностроения СССР, который убежал из собственного кабинета, чтобы не стать ее свидетелем), произошла еще до полета Юрия Гагарина, летом 1960 года.
Хрущев попытался примирить двух главных конструкторов, устроив у себя на даче совместное чаепитие, но ничего не смог сделать.
Больше они никогда не разговаривали – какая уж тут кооперация!
В результате двигатель для ракеты Н1 имел мощность вчетверо ниже возможной: если В. П. Глушко, скорее всего, довел бы его тягу до 600 тонн, двигатель авиамоторного КБ генерала Н. Кузнецова (несмотря на помощь, любезно оказанную ему В. П. Глушко) обладал тягой лишь 150 тонн. По-настоящему мощный двигатель НК-33, который мог обеспечить успешный старт ракеты Н1, по иронии судьбы, удалось создать уже по завершении советской лунной программы, когда надобность в нем отпала. Интересно, что после распада Советского Союза американцы из-за высокого совершенства этих двигателей, изготовленных впрок для лунной программы, приобрели их и использовали для осуществления своих и японских запусков.
