Может… я приеду?.. — спросил он, принимая отсутствующий вид.
Так было всякий раз: договариваясь о свидании, он невольно робел, не веря в ее согласие, и потому спрашивал неопределенно, вскользь, с некоторым даже внутренним страхом, готовый в любой момент отшутиться…
Заезжай, — безразлично кивнула она, и, ощутив в ее состоянии нечто схожее со своим, Прошин мягко привлек ее и с той же затаенной опаской коснулся губами щеки.
«А девочка стареет… Морщины».
— В двенадцать… — уточнил он, тут же прикинув, что потом по телефону, на расстоянии, можно легко от встречи и уклониться…
Кажется, все… Ан нет; надо опять найть два-три заключительный слова, но слов нет, и снова пауза.
— Я страшно тороплюсь, — пробормотал он. — Проводи к Воробьеву, а то в ваших казематах заблудишься — не доаукаешься.
Шли молча. Тускло блестели пятаки плафонов на потолках, из лабораторий доносились голоса, звон пробирок, шум воды; мелькали в полумраке коридоров белые пятна халатов…
Ну вот… пришли. — Она сунула руки в карманы халата и опустила голову, словно чего-то выжидая.
Новая задача — прощание. Деловито бросить «пока» — некрасиво; играть в искренность дикий, неимоверный труд… Хотя вот прекрасный вариант…Он приподнял ее подбородок, ласково и твердо посмотрел в покорные, любящие глаза… Они быстро и осторожно поцеловались, тут же смущенно отступив в стороны — в больничных стенах любовные лобзания выглядят по меньшей мере нелепо… Прошин, храня улыбку, нащупал за спиной ручку двери.
Стеснение прошло, настроение подскочило до сносного, скользнула даже мыслишка все-таки заехать к ней вечерком, а там будь что будет; главное — расстались и расстались хорошо, душевно!
Все, — почему-то шепотом произнес он. — До вечера.
Таня пожала плечами.
---------------------
то обеспокоенным, дерганным, каким, каким показался Прошину с утра.
Милый Сережик, — ангельски улыбнулся Прошин, усаживая его в кресло и наполняя фужеры. — Весь день меня удручал вопрос: почему ты так странно ко мне изменился? Что за тон? Я просто убит… — Он подождал, пока тот выпьет вино. — Что с тобой? Или снова влюбился? Кто же эта нью-фаворитка, если не секрет?
Воронина, — с насмешливым вызовом сказал Глинский.
Так, — посерьезнел Прошин. — Дожили. У вас что — действительно любовь?
Ну. Что-то не нравится?
Не нравится, — тихо ответил Прошин. — Ни хамские твои манеры… — Ни то, что некая дура заразила тебя, полагаю, мировоззрением…идиота-идеалиста. Чем, собственно, она была мне всегда… Вот откуда ветерок, понял. Да это же чушь, Серега, что ты! Хотя… — Он досадливо отвернулся. — В данный ситуациях не переубедишь. Тормоз рассудка срабатывает с роковым запозданием. Но все же попробуем нажать на него извне. Итак. Положим, ты женат! Вообразим этакое несчастье… А что значит семья? Это либо борьба, либо подчинение одного человека другому. Сейчас ты скажешь жалкое слово: а гармония? Я отвечу. Гармония — состояние неустойчивое, противоречащее закону жизни, закону развития. Люди стараются доминировать друг над другом всегда, подчас бессознательно — это основа человеческих взаимоотношений. А Наталья, по моим подозрениям, кроме того, с дурным бабьим комплексом: с одной стороны, ей хочется властвовать, с другой — подчиняться. Запутаешься!
