Вовремя. Еще через миг, заросли прибрежного кустарника с треском раздались в сторону и на берег реки вырвался первый сгарх с наездником на спине. Теперь у меня появилась возможность, разглядеть обросшую страшными легендами тварь в мельчайших подробностях.
Первое впечатление — огромный северный медведь переросток. Но затем, сгарх повел головой принюхиваясь и повернул морду в сторону реки. Я понял, что у сгарха с медведем не больше общего, чем у меня с гномом — о такой огромной пасти, любой медведь мог только мечтать. Темно — серый густой мех спутанными лохмами свисал с боков и спины зверя, доставая до самой земли, скрывая тело. Такой меховой панцирь не каждая стрела пробьет. Мощные толстые лапы утопали в снегу и я не смог увидеть когтей, но мне хватило и увиденных ранее следов — когти у сгархов были.
Восседающий на спине сгарха поводырь, возбужденно завертелся в стороны и обнаружив нас в воде, незамедлительно заверещал, подавая сигнал остальным. Вслед за первой тварью, на берег выскочило еще два сгарха и застыли у самой кромки воды. Визг разъяренных шурдов зазвучал с утроенной силой и я поморщился, с трудом подавив желание заткнуть уши. Один из поводырей, ударами палки попытался заставить сгарха зайти в воду, но зверь яростно зарычал и дернулся всем телом. Поводырь лишь чудом удержался на спине и больше не пытался принудить огромного зверя зайти в воду. Литас с Ортисом угадали — сгархи явно не были в восторге, от своих уродливых хозяев.
— Толкайте сильнее — крикнул я, несколько успокоившись — похоже, сгархи не горели желанием искупаться.
Враг продолжал прибывать и на берегу показались пешие шурды, сразу устремляющиеся к воде и провожая нас злобными взглядами. Заметив, как сразу десяток шурдов потянули руки к поясам, я с небольшим запозданием сообразил, зачем именно они тянутся и хрипло заорал, стараясь, чтобы меня услышали все:
— Всем сесть! Прикрыться щитами! Накиньте на детей шкуры!
Впрочем, охотники были гораздо опытней меня и сообразили гораздо раньше, чем чреваты метательные трубки с отравленными иглами. На плотах загромыхали щиты, прикрывая скорчившихся людей и гномов. Гребцы опустились на колени и продолжали отталкиваться шестами, уводя плоты на середину реки.
Из — за моего плеча показалась ручища Рикара и закрыла меня щитом. С плотов послышался звук натягиваемых тетив и звон выпущенных на волю стрел. Несколько шурдов взмахнули руками и повалились на землю. Койн привстал на колено, сухо щелкнул арбалет, и в груди ближайшего наездника появилось оперение болта. Визг оборвался словно отрезанный, накренившись в сторону, поводырь рухнул на землю. Оставшийся без наездника сгарх яростно взревел и развернувшись к растерявшимся шурдам, ворвался в их ряды, словно взбесившаяся ветровая мельница. За два моих вздоха, от пяти шурдов остались лишь кровавые лохмотья. Я заворожено смотрел на это воплощение самой смерти — сгарх использовал для боя все четыре вооруженные изогнутыми когтями лапы и зубастую пасть. Метался среди разбегающихся в стороны шурдов и убивал их одного за другим. Ударами лап вбивал шурдов в землю, перекусывал их пополам, отрывал конечности. Серый мех зверя окрасился красным, к пролитому на снег вину, добавилась кровь разорванных в клочья шурдов.
