— Ему и твой подарок понравится. — Брэм снова сжимает кулак, дверь открывается, и мы входим в холл.
В подарок дедушке я написала письмо. Встала сегодня рано, нашла на порте нужную программу, составила письмо и напечатала. Потом выбрала стихотворение из десяти, предложенных программой к дате его рождения, и приложила к письму. Сейчас немногие после окончания школы интересуются поэзией, но дедушка любил ее всегда! Много раз перечитывал все Сто стихотворений.
Одна из дверей, выходящих в холл, открывается; в ней показывается голова старой женщины:
— Вы пришли на банкет мистера Рейеса? — И продолжает, не дожидаясь ответа: — Он будет закрытый, не так ли?
— Да, — отвечает отец, вежливо останавливаясь около нее, хотя я знаю, как он рвется поскорее увидеть дедушку. Он не может удержаться и смотрит на закрытую дверь в конце холла.
Женщина произносит жалобно:
— Я надеялась, он будет публичным. Мне бы хотелось присутствовать, посмотреть, как это происходит... До моего банкета осталось меньше двух месяцев... Можете быть уверены, он обязательно будет публичным. — Раздается ее смешок, короткий, неестественный звук, после чего она просит: — Не могли бы вы зайти ко мне после и рассказать о банкете? Источник: http://darkromance.ucoz.ru/
Мама приходит на помощь отцу; они всегда это делают друг для друга.
— Возможно, — говорит она с улыбкой, берет отца за руку и уводит от старушки.
Мы слышим за собой разочарованный вздох и щелчок закрываемой двери. Табличка на двери гласит: «Миссис Нэш». Вспоминаю, что дедушка как-то упомянул ее в разговоре. «Надоедливая», — сказал он.
— Неужели она не могла молча дождаться своего банкета, а не приставать с разговорами в дедушкин день? — ворчит Брэм, открывая дверь в дедушкины комнаты.
Здесь уже не так, как было прежде: теперь стало тише и пустынней. Наверное, потому, что дед не сидит больше у окна, а лежит на кровати в гостиной, и тело его неподвижно. Точно ко времени.
— Можете придвинуть мою кровать к окну? — просит дед после обмена приветствиями.
— Конечно. — Отец становится в ногах кровати и осторожно придвигает ее поближе к свету раннего утра. — Помнишь, как ты делал это для меня после всех моих прививок в детстве?
Дедушка улыбается:
— Это был другой дом.
— И другой вид из окна, — соглашается отец. — Все, что я мог увидеть, даже приподнявшись, это соседский двор и поездные рельсы.
— Но за ними было видно небо, — говорит дедушка мягко. — Ты почти всегда мог видеть небо. Интересно, что за небом? И после всего?
