Археолог резко умолк. Я поняла, что он чуть не выболтал мне суть своего открытия, на которое, видимо, очень рассчитывал. А вдруг бы я разболтала о нем кому-нибудь и этот кто-нибудь успел первым опубликовать в научных журналах и сообщить на научных конференциях об открытии Дмитрия Петровича, приписав его себе? Вот ужас!
Не удержавшись, я хихикнула, смикшировав веселье деликатным покашливанием.
Но Онищенко уже продолжал монолог:
– Только вообразите себе, что тут пятнадцать веков назад жили люди! И не просто жили, а создали редчайшую в этих местах культуру! Возвели каменные постройки и даже сторожевую башню. Правда, сопротивляться кочевникам не всегда удавалось. Трижды городище горело и разрушалось, а жители вновь возвращались и отстраивали его. Все это описывает в своих записках известный византийский миссионер Никифор Романский, который путешествовал в этих местах в начале седьмого века. Он рассказывает, что трижды жители этого местечка отстраивали город заново, и только в четвертый раз, когда кочевники разрушили сторожевую башню, жители в город решили не возвращаться. Ушли в поселение, которое стояло на месте Гродина.
– Хорошо, что было кому уходить, – сказала я рассеянно.
Археолог глянул на меня с уважением.
– Вот! – сказал он, будто попал из лука в кочевника. – И я так решил двадцать лет назад. Сколько камней я в Гродине перетаскал, чтобы свою догадку доказать! Но не там рыл, не то делал! А теперь – вот оно, получите!
Было ясно, что еще немного, и я узнаю, кто убил Кеннеди. Но мы приехали.
… – Я знаю, что это такое, – сказал Игорь Антонов, лишь лизнув таблетку деда. – Это «джоли».
– Не важно. Мне все равно. Найди мне и скажи цену.
– «Джоли» – это такая новая дрянь. Она сейчас самая модная в клубах, на вечеринках. Очень сильная. Ты подсела?
Игорь нашелся в квартире его родителей, там же, где мы и расстались перед тем, как я уехала в Париж. Вета писала мне, что он женился, но признаков изменения матримониального статуса я не обнаружила.
Тогда, год назад, я оставляла парня, который не обещал дожить и до первого сентября. Без укола он не мог продержаться и трех часов. А теперь он стоял прямо передо мной живой и здоровый, одетый в старую толстовку, которую я когда-то стирала для него, и спортивные штаны. Думаю, теперь его толстовку стирает ему жена.
Мой нежданный визит никак его не удивил, не задел чувств, не вызвал никакой особой реакции. Он даже не упрекнул меня за бегство год назад. У меня кончилось мужество: я больше не узнавала парня, который был моей первой, самой первой любовью.
