Минуту спустя они остановились у стадиона, и Синди выбросила из головы все мысли о бизнесе. Дочурка тренера взяла на себя заботу о Тери и Джейми, а Синди с Джонни поспешили на поле. Она успела лишь коротко кивнуть Клэю Кенкейду, прежде чем тот устроился на трибуне для зрителей.
Уже после нескольких подач стало ясно, что игра проиграна. «Новичкам Семко» было далеко до мастерства «Пиратов пиццы» с их первоклассным подающим. Синди старалась все внимание уделять только игре, но ее взгляд нет-нет да и скользил к трибунам. Туда, где сидел Клэй Кенкейд.
Синди очень расстроилась, когда Джонни после второго неудачного броска швырнул биту наземь и с плачем кинулся с поля. Она увидела, как Кенкейд подошел и опустился рядом с ним на корточки. Но у нее не нашлось времени следить за ними. Нужно было дать наставления лучшему отбивающему «Новичков» Тодду, который умудрился проворонить третью базу. Дейви Прескотт ударил по бите, и Синди завопила:
— Ну же, Тодд, давай!
Когда она в следующий раз оглянулась на трибуну, Кенкейд исчез. Настроение у нее заметно упало, но она упрямо мотнула головой и вернулась к игре. Они продули с разгромным счетом 27:7. Полная катастрофа.
Джонни с убитым видом забрался в кабину их пикапа. Синди похвалила его, сказав, что он здорово поймал бросок на своем поле.
— Вывести противника из игры так же важно, как и сделать хороший бросок, — добавила она. О том, когда ушел Клэй Кенкейд, она не спросила. И вообще постаралась о нем не думать.
И лишь гораздо позже, когда дети уже были в постелях, а она осталась одна, эмоции взяли верх. Она просто не в состоянии была думать ни о чем и ни о ком другом. Долго сидела в постели, заложив пальцем страницу книги… и наслаждалась воспоминаниями прошедшего дня.
Клэй Кенкейд, казалось, всю жизнь провел с ней в этом доме. Его присутствие приносило… почти облегчение. Она вспомнила, как загорелась ладонь от его легкого прикосновения и как мурашки побежали по коже. И как она заметила свой обкусанный ноготь. Нужно наконец перестать грызть ногти!
— Синди! — едва слышный шепот сопровождался тихим стуком в дверь.
— Заходи.
Мальчик толкнул дверь, осторожно вошел в спальню. И остановился рядом с ее кроватью, такой понурый, в измятой пижамке, с подсохшими следами слез на щеках.
— Прости меня, Синди.
— Ну, что ты, солнышко. Ты ведь уже…
— Прости за то, что я сказал, что ты не моя мама, — всхлипнул он. — Я знаю, что ты не мама, но я не хотел… — Слова никак не желали слетать с языка.
