Однажды через связного итальянца Кубышкин узнал, что против партизан брошена довольно большая казачья часть, составленная из власовцев.
— Еще этой мерзости тут не хватало, — нахмурился Алексей.
— А знаешь, кто ими командует? — Связной прищурил глаза и выжидательно посмотрел на Кубышкина. — Да ты не морщи лоб, все равно не догадаешься.
Связной был во цвете лет, высокого роста, немного худощав, с резкими, но приятными чертами лица.
— Тогда зачем же спрашиваешь? — Алексей пожал плечами.
— Знаменитый царский генерал Краснов. Да, да, тот самый, которого когда-то большевики отпустили под честное слово.
Связной с удовольствием выпил кружку воды, предложенную Кубышкиным, и продолжал:
— Немцы пообещали казакам после войны рай, целых две области на севере Италии — Фриули и Корнию.
— Легко немцы швыряются землями, — откликнулся Кубышкин, — посмотрим, что от них самих через годик-другой останется...
На третий день после этого разговора, рано утром, когда Алексей еще спал на жестком ложе, подложив под голову трофейную полевую сумку, возле дома раздались крики: «Власовца поймали!»
Кубышкин в те дни временно замещал должность командира отряда. Он быстро поднялся, накинул на плечи старую кожаную куртку, подбитую изнутри мехом, и выглянул на улицу. Трое партизан тащили к дому высокого человека в форме подпоручика так называемой русской освободительной армии (РОА). Одет он был в галифе и френч из зеленого сукна. Фуражку с высокой тульей украшала кокарда с двуглавым орлом. На левом рукаве френча виднелись три нашитые буквы «РОА».
Подпоручику было лет под тридцать, он был худощав и сутуловат, а лицом удивительно походил на лису.
— Спокойнее, товарищи! — негромко, но достаточно строго крикнул Кубышкин. — Что это за личность?
Партизаны отпустили пленного и заговорили разом. Задержанный с надеждой смотрел на Кубышкина, а в его глазах и в растерянной улыбке были и мольба, и заискивание.
— Говори ты, Сидоров! — приказал Кубышкин высокому, плечистому партизану.
Сидоров откашлялся и начал низким рокочущим басом:
— Мы в карауле стояли, на дороге в Монтеротондо. Еще и светать не начинало. Вдруг слышу — шорох. Этот идет, озирается, в руках пистолет. — Тут Сидоров сделал паузу и подбросил на широченной ладони маленький, тускло сверкнувший «вальтер». — Крикнешь ему, а он сразу пальнет... Пропустил его и легонько трахнул по голове прикладом. Он, как очухался, начал кричать, что убежал от генерала Краснова, что уже целую неделю партизан ищет.
