— Так, пить или не пить, — прервал меня Эдик.
— Пей с жадностью, с наслаждением, но… не воду, — «обрезал» его я.
Абдыбай в это время «пил». Свежесть и жизнь заструились в его теле. Вновь и вновь он выплевывал, как мне показалось, с отвращением воду. Вдруг он припал к воде и стал «пить» лицом, головой. Не снимая рубашку он пополз в воду руками, плечами. Когда он закончил это, не было и тени болезненности и опустошенности в его теле. Это был тот Абдыбай: жизнерадостный, сильный, веселый.
— Праной называется у индусов, Чи у китайцев, Ки у японцев, — прокомментировал я его радостный взгляд.
— Я читал Йогу, — сказал Эдик. — Прана — это энергия с использованием дыхания.
— Чушь, — прервал его я. — Прана конкретна в ощущении жизни, а не абстрактная, предполагаемая энергия. Дыши, пей, слушай, смотри, но так… Вот тебе пример, конкретный.
Абдыбай размашисто подошел ко мне и шутливо, весело пожал руку.
— В народных преданиях богатыри припадали к земле и пили всем своим существом жизнь. Пили, потому что жить хотели. Найдется такой же теоретик, который скажет: «Мать земля поила их силой».
— Какая же разница, — возразил Эдик.
— Представь себе, что Абдыбай плюхнулся бы в речку и ждал, когда она отдаст ему жизненную энергию. Закончилось бы это не жизнью, а насморком. Так глупо делают многие, когда ходят босиком по росе, дышат в сосновом бору, ждут от жизни судьбу.
— Ты хочешь сказать, что из жизненных или общественных дел тоже можно пить прану?! — удивился Абдыбай, но с верой после такого опыта, когда из немощного он в минуты стал жизненным.
— Да, — коротко ответил я, а потом добавил. —
— Только без: теорий, предполагательств, иждивенчества и конкретно. Посмотри, как ты начал. «Глоток», но с конкретным ощущением и выплюнул «пустоту». Если выходишь утром на улицу — «пей» ногами. Лучше на росе. Не жди. Все будет напрасно. «Пей» и «выплюнь». Разгоняй себя так, пока с головой не залезешь в землю, как только что в воду.
Эдик подошел к воде и стал вкушать ее. Он сделал несколько глотков и насытился.
— Не то, Эдик, — сказал я. — Нужно испытывать не насыщенность и жажду. Жить этим соком. Жадность, жажда, жизнь…
Пока я говорил Абдыбай уже стоял босиком на траве и поднимал то одну, то другую ногу.
— Ты гений, — вдруг закричал он. — Где то чудовище? Я убью его. Я растопчу его. Или ты, Василь, его уже кокнул?
Я с надеждой смотрел на Эдика. Он что-то вспомнил.
— Я читал, — сказал он, — что нужно дышать одной, а затем другой ноздрей.
