— Привет, братишка, — криво усмехнулся Авинов.
— А мы вот мимо шли, — развязно повествовал матрос, делая широкие жесты, — дай, думаем, заглянем к про-ре… пролет-рар… про-ле-та-ри-ям!
— А чего ж не зайти? — подхватил Кирилл. — Кто это с вами? Тоже пролетарии?
— Не! Это предатели рабочего класса! Юнкеров прятали. Представляешь?! К-контрики…
Тут у Авинова мелькнула идея.
— Слышь, браток, — сказал он доверительно, — нам людей не хватает для революционного дела. Сечёшь? Давай махнёмся, не глядя? Вы нам эту контру, а мы вам — ящик «монопольки»![34] А уж мы этих предателей перевоспитаем — будь здоров! Годится?
— Ящик?! — не поверил матрос. — Цельный?
— А то!
— Махнёмся! — захохотал «братишка».
Конвоиры отпихнули «предателей рабочего класса», а Саид подал матросу ящик водки. Размен состоялся.
— Братцы! — радостно заорал балтиец. — Гуляем!
Вся гопа поспешно удалилась, унося ящик в четыре руки.
— Закрыть ворота! — сердито сказал Алексеев, показываясь из-за грузовика.
«Орлята» бросились исполнять приказ, а один из них, светловолосый и синеглазый, по возрасту — кадет, сказал с неуверенностью в голосе:
— А они нас не заложат?
— Не успеют, — ответил Авинов. — Махмуд! Абдулла! Саид!
— Сделаем, сердар, — понятливо ухмыльнулся «Батыр».
— Только чтоб без шума, без пыли.
Саид вытащил кривой кинжал и оскалился.
— Догоняйте тогда…
Обернувшись к «контрикам», Кирилл спросил:
— Это правда — то, в чём вас обвиняют? Вы спасали юнкеров?
— Пацанов я спасал, — угрюмо ответил старый, — а революция ихняя мне до сраки!
— Мне тоже, — улыбнулся Авинов. — Величать-то вас как?
— Сан Саныч я. Певнев.
— Железнодорожник?
— Машинист паровоза, — приосанился Сан Саныч. — А это Федька, помощник мой.
— Хорошо хоть зубы целы, — невнятно проговорил помощник машиниста. Он улыбнулся, и кожица на разбитой губе лопнула, набухла рябиновой каплей.
Певнев обвёл всех взглядом исподлобья, усмехнулся в усы.
— Ты не думай чего, ваше благородие, — сказал он. — Не выдам. Да и кому сдавать-то? «Временным»? Так они мне — тьфу! А этих… революционеров сраных, я бы давно к стенке поставил! Советы рачьих и собачьих депутатов…
— А не жалко? — прищурился Алексеев.
— Россию жальче, — строго ответил Сан Саныч.
— А если вам винтовку в руки, и — вперёд, на врага-большевика? — вкрадчиво спросил генерал. — За единую, великую и неделимую Россию?
— Я старый казак, — с достоинством ответил Сан Саныч, — я на верность присягал Богу, царю и Отечеству. Так что, ваше высокопревосходительство, давай винтарь и ставь в строй. Не побегу!
