— Привозной. Дорогу укрепили. Осенью ползла, болота.
— Пожалуй, песка пересыпали, — сказал я.
— Есть такое. Но, кроме нас, самосвалов, никто не ездит. А нам ничего.
— Вам ничего, а нам плохо.
— Куда путь держите?
— В Лисий нос.
— Я только вчера оттуда. В Никола-рожок еду.
— Как дальше — пробьемся?
— Трудно вам будет. А на что в Лисий нос?
— Метеорит упал. Исследовать надо.
— Упал, верно. Яму вырыл. Какие-то шарики дети находят.
— Это метеорная пыль, — сказал Кир. Он видел у меня в лаборатории такие шарики окисленного железа. Пыль сдувает с метеорита во время падения.
— Не так вы к Лисьему носу едете. Надо было с другой стороны. С хутора Жерновец. Паровичок ходит. Узкоколейка. Погрузили бы вас на платформу и до самого Лисьего носа, вокруг болот.
— Не знали мы про узкоколейку. Нет ее на карте.
— Недавно построили. Ну ладно. Ночью я буду с обратным рейсом. Если где застрянете, вытащу. Привет! — Он дал газ.
— Привет! — сказали мы — Спасибо!
Самосвал уехал.
Мы сели в машину. Я завел мотор и вырулил на дорогу.
Белые цветы выпрямились — никакой машины здесь не стояло.
Мы пробиваемся к Лисьему носу.
Песок.
Он под капотом, в прокладках стекол, в дверных петлях. Истертые песком баллоны почернели.
Появились болота. Налетели комары. Пришлось закрыть все стекла. Душно. Песок хрустит на зубах, в складках карты, под педалями управления.
Проехали хутор Медвежки. Свернуть к нему не удалось — колея такая глубокая, что теперь не выскочишь. Ее прорыл самосвал, который мы встретили.
Поесть и передохнуть тоже не удалось. И набрать в грелку воды.
Мотор накален. Работает на пределе. Температура воды давно уже девяносто пять.
Я спрашиваю Кира:
— Ты есть не хочешь?
— Нет.
— А пить?
— Нет.
— Устал?
— Нет.
В дороге восьмой час.
Духота. Стекла закрыты. По-прежнему комары и песок.
Один раз ударил камень. Несильно. Но мы с Киром все равно глянули в заднее стекло: нет ли на песке пятен масла? Не поврежден ли мотор снизу?
Пятен не было. Появился запах горячего чайника, запах вара и накипи. Это от радиатора.
Песок слепил глаза. Солнце накалило руль, приборную доску, крышу машины. Хотелось пить. Или хотя бы пополоскать рот, умыться.
Я подумал — Кир еще мальчик, совсем маленький мальчик. Чтобы прокачать фильтр или проверить натяжение ремня вентилятора, он влазит на буфер машины. И ему сейчас трудно. Гораздо труднее, чем мне. Но он молчит. Он смотрит на дорогу и на приборы.
Можно, конечно, остановиться прямо в колее. Возле Шараповой охоты. Выпить воды, умыться, поесть, отдохнуть. И ждать самосвала, когда он пройдет ночью. Потому что сами с места не тронемся.
