Брат и сестра - Вячеслав Александрович Ковалевский

Сын школьной уборщицы Петя Симонов торопил весну. Он прокопал в снегу глубокую канаву вокруг волейбольной площадки, и когда вдоль тротуаров побежали мутные ручьи, Петя каждый день сгонял метлой под откос талую воду. Вот почему площадка просохла раньше, чем весь остальной школьный участок.

Волновался не один Петя Симонов. Множество глаз зорко поглядывало в этот угол двора, едва первые пятнышки земли зачернели из-под снега. Волейбольная площадка дразнила всех школьников.

Петя учился в девятом классе «А», в той самой школе, где работала его мать. Опередить Петю было невозможно — он жил рядом с площадкой, в одноэтажном домике, поставленном здесь для преподавателей. Одну из комнат в этом узеньком и очень длинном строении, с отдельным входом со двора для каждого жильца, директор школы отдал родителям Пети; к ней примыкала кухонька; вместе с холодными сенями все это составляло совершенно отдельную квартиру. Отец Пети тоже работал при школе, он был конюхом: в его ведении находился слепой, но вполне еще крепкий и выносливый тяжеловоз рыжей масти по кличке Бурка.

И вот наступил-таки день, когда можно было натягивать на воле сетку, подбирать команды и начинать наконец боевые схватки. Мяч давно уже был надут, и пятерка ребят из девятого класса «А», самых страстных любителей спорта, весь день провела в напряжении — ждала окончания занятий.

Вот уже и шестой урок. Едва он закончился, не только привычный сигнал школьного звонка сорвал всех с места, — нет, сегодня, казалось, само солнце апрельское ударило высоко в небе в огромный голубой колокол — позвало ребят из-под крыши на вольный простор. Петя Симонов, Димочка Кутырин, Виктор Терпачев, Ярослав Хромов, обгоняя друг друга, понеслись к выходу — надо было во что бы то ни стало захватить для класса площадку.

День был удивительно теплый и яркий. Когда Зоя вышла под открытое небо и солнце осветило ее и согрело, у нее вдруг возникло такое чувство, словно все, что она видела перед собою, было только сегодня придумано и только сегодня начинало существовать, и все было одинаково значительно и прекрасно: и длинные, гибкие ветви голых берез на участке санатория имени Воровского, прямо против школы, и школьная железная ограда, и розовый сверток в руках какого-то гражданина, спешившего к трамвайной остановке, и одинокое белое облако, словно специально пригнанное ветром к школе, чтобы передать привет с далекого юга, и необыкновенно ярко освещенная асфальтовая дорожка, ведущая к воротам, и тень от молодой липки, и младенческие язычки травы, только что начавшей пробиваться из отогретой солнцем земли.