— Неужели это так серьезно? — спросил Власов.
— Вот здесь опубликованы очередные списки приговоренных офицеров, — сказал Штрикфельд, протянув генералу газету. — Среди них много наших друзей. То, что происходит, — ужасно! Их загоняют в помещение, где с потолка свисают железные крючья, и раздетых по пояс подвешивают на них за накинутую на шею петлю. Это не лучше средневековой инквизиции…
Когда Штрикфельд, тепло распрощавшись с Власовым, уехал, Антон взял оставленную им на столе газету и машинально стал просматривать глазами списки повешенных заговорщиков. Вдруг кровь ударила ему в голову, когда он прочитал в конце списка: «оберштурмбаннфюрер СС Эльза фон Вайкслер».
Вечер того же дня Антон провел в трактире. Он пил шнапс и с чувством глубокой безысходности проклинал земную несправедливость. Ему было жалко Эльзу. Он вспоминал ее красивое лицо, страстный и пронизывающий насквозь взгляд, низкий голос… Он вспомнил ее внутреннюю твердость и решительность, которые создавали впечатление, что она всегда знает выход из любой ситуации. Но эти впечатления оказались обманчивыми. Эльза была из тех людей, которые пошли на небывалый риск, на этот гибельный для них шаг во имя спасения Германии, ценой своей собственной жизни.
На следующий день, ранним утром, когда на вилле все еще спали, Антона разбудил дежурный по канцелярии и сказал, что его спрашивают из «Вермахт пропаганд». Он понял, что звонит Зиверг, и подошел к телефону. Голос в трубке был серьезным и взволнованным.
— Мне надо встретиться с вами, Отто, прямо сейчас, — сказал он. — Я, наверное, поднял вас с постели, но, поверьте, этот очень важно для меня.
— Если это так необходимо… — нехотя проговорил Антон.
— Я жду вас в машине на углу Кибитц Вег.
Антон не спеша оделся и с больной головой, в подавленном настроении вышел на улицу под мелкий моросящий дождь. Ёжась от холода, он дошел до угла и увидел Зиверга, выглядывающего из приоткрытой двери старого, забрызганного грязью «Опеля». Это была не его машина, во всяком случае, не та, в которой он приезжал раньше. Антон поздоровался и сел в нее.
— Я вынужден извиниться, что не дал вам выспаться, Отто, — сказал он, — но обстоятельства вынуждают меня обратиться к вам с просьбой о помощи.
— Конечно, Гюнтер, я всегда готов помочь вам.
— Я надеюсь на это.
Зиверг был в сером потертом пальто, застегнутом на все пуговицы, и в помятом берете на голове. Антон впервые видел его в таком неприглядном виде. В этот момент он был действительно похож на научного работника или, по крайней мере, на простого бедного горожанина. Лицо его было бледным и расстроенным. Он посмотрел на Антона в замешательстве, нервно пожимая обеими руками автомобильный руль, после чего произнес:
