— Конечно, елочных украшений было полно. Но с тех пор как здесь последний раз праздновали Рождество, прошло столько лет, что я не представляю, где все это может быть, хотя не думаю, что игрушки выбросили. Давайте поищем их завтра, если хотите.
Софи требовательно потянула его за рукав.
— Нам так хочется поискать сегодня…
— Завтра, — потрепал ее по головке Ральф.
— Ну, пожалуйста…
— Я не буду повторять дважды, — непреклонно сказал он и посмотрел на Беатрис, растроганную мольбой Софи, которой казалось, что мир рухнет, если она немедленно не найдет игрушки.
Лицо Беатрис сияло, глаза горели, несколько не успевших растаять снежинок запутались в волосах. Вся она лучилась энергией.
— Что-нибудь случилось? — спросила она нерешительно.
— Нет! — отрезал Ральф почти грубо, повернувшись, чтобы уйти.
Сделав несколько шагов, он остановился у ступенек, ведущих в кухню, и с хмурым видом обернулся.
— Вы свободны в любой вечер, когда пожелаете, — заявил он отрывисто, словно эта мысль весь день докучала ему. — Можете воспользоваться телефоном в моем кабинете, если хотите позвонить своему доктору.
Пожав плечами, Беатрис пошла переодеться. Она была сильно обескуражена: что его так разозлило? Если Ральф не хочет, чтобы она уходила, то нужно просто сказать об этом.
Устало стягивая куртку, Беатрис размышляла о том, что, как ни парадоксально, гораздо легче выносить постоянно сердитого Ральфа. По крайней мере, ясно, как себя вести. А так сплошная путаница, нечто на грани равнодушия, симпатии, ненависти. Это выбивает из колеи.
Вечер в компании добродушного, жизнерадостного Чака внесет в ее жизнь приятное разнообразие, уговаривала себя Беатрис. Однако самовнушение, надо признаться, действовало слишком условно.
Чак был в восторге, когда Беатрис позвонила ему, и условился заехать за ней на следующий день в семь часов вечера.
— Надеюсь, вы не потратите много времени понапрасну? — ядовито обронил Ральф, когда она спустилась вниз сообщить ему об этом.
— Но вы же не возражали, — холодно напомнила Беатрис.
Он неровными кусками резал хлеб, причем Нож почему-то походил на армейский тесак.
— Я не ожидал, что вы будете столь безрассудны, чтобы потащиться на дурацкое свидание.
— Если это неудобно, я позвоню Чаку и договорюсь на другой вечер… — бесстрашно начала она, но Ральф прервал ее, с размаху всадив нож в кухонный стол.
— Нет, нет, идите, коль вы уж так страстно хотите его видеть.
Беатрис сочла за лучшее замолчать. Если ему хочется побеситься, то пусть! Она приготовила чай и собрала тарелки. Ральф, закрывшись газетой, игнорировал ее до тех пор, пока легкое постукивание вилкой по столу не вывело его из терпения. С проклятием он скомкал газету и вскочил со стула. Беатрис вызывающе встретила его разъяренный взгляд, продолжая хладнокровно постукивать вилкой. Какое-то время они вели эту безмолвную дуэль, затем вдруг оба сообразили, что окончательно впали в детство, и рассмеялись над абсурдностью ситуации.
