— Думаю, артистически утонченная мисс Обри ожидает страстной сцены обольщения по крайней мере сегодня ночью.
Беатрис по-кошачьи свернулась клубочком, забившись в угол кресла. Пламя, бушующее в камине, бросало блики на ее каштановые волосы, отражалось в огромных встревоженных глазах. Ральф опустился на колени и, овладев запястьями девушки, приблизил ее к себе.
Беатрис не сопротивлялась. Она чувствовала себя бессильной, не способной протестовать. Казалось, ее душа, словно пойманная птичка, трепещет в пальцах Ральфа, сомкнувшихся вокруг запястий. Его ладони плавно скользнули выше, остановившись близ вздрогнувших локотков девушки.
— Вы думали, что я намерен воспользоваться вашей беззащитностью, Трикси? — спросил он. Насмешка, как подводное течение вторившая его голосу, стала уже хорошо узнаваемой. — Необузданный шотландец лишает чести хрупкую девушку в средневековом замке… Экзотично, не правда ли?
Руки Ральфа сквозь блузку жгли ей кожу, с властной нежностью поднимаясь к плечам. Беатрис знала, что может, более того, должна прервать этот спектакль, но взгляд бездонных синевато-серых глаз парализовал ее. Не хватало воздуха. Сердце замирало от сладкой, мучительной истомы. Его ладони прошлись по щекам Беатрис; от висков пальцы устремились к затылку и замерли, запутавшись в копне волос.
— Ннн… не делайте глупостей, — сумела выговорить она.
— Это не большая глупость, чем ваши истории… — тихо сказал Ральф, и она закрыла глаза, когда их губы почти соприкоснулись.
— О, как романтично, — с улыбкой шепнул Ральф. — Сколько эксцентрики…
Подстегнутая жалящим подозрением, Беатрис тревожно шелохнулась. Это всего лишь издевательская провокация? Ральф прочитал смятение на ее личике, сейчас он был похож на доброго, но очень озорного мальчишку.
— Конец первого отделения… занавес. Ведь так? — чуть слышно произнес он. Их губы соединились.
Для Беатрис время остановилось. Этот поцелуй словно окунул ее в бездну, погрузил в водоворот неизведанных ощущений. Как в тумане, она ощущала близость Ральфа, что и поддерживало ее над головокружительной пропастью.
Никогда прежде Беатрис не испытывала ничего подобного. Чувство грустной безысходности смешивалось с бессознательной, захватывающей дух радостью. Только бы не сон… а если и так, пусть длится вечно! И когда Ральф слегка отстранился, она что-то протестующе пробормотала и впилась ноготками в пушистую шерсть его свитера.
Самые противоречивые чувства сталкивались в ее душе. Безусловно, Ральф тоже утратил над собой контроль, не готов, как и она, к такому изменению их отношений. Всего лишь один случайный поцелуй, а кажется, что они полностью принадлежали друг другу.
