Когда я силюсь вспомнить, чем же примечательны были мои первые годы в Политехническом, то, прежде всего на ум приходит спорт, потом женитьба, и только после всего этого — учеба.
Учеба не требовала от меня никаких усилий. Почти все предметы, я изучал с интересом и поэтому легко, а «Историю КПСС», которая не вызывала ни малейшего интереса, я сумел вызубрить наизусть. Память в молодые годы была «еще та».
Я знал, что стипендию мне дадут только в случае исключительно отличных оценок в сессии, и поэтому именно их я и получал. Дело в том, что стипендию у нас давали только в том случае, если доход на каждого члена семьи получался менее 300 рублей. Мама моя — ассистент ВУЗа, получала 1050 рублей, бабушка — 360 рублей пенсии, и на троих получалось аж под пятьсот рублей. Только в случае одних пятерок в сессию мне полагалась стипендия, причем повышенная. Мои шикарно одетые и разъезжающие на своих машинах сокурсники приносили справки о нищенских доходах родителей-артельщиков и «забронировали» себе стипендию при любых оценках. Ну, кто дал бы справку о его доходах подпольному цеховику, спекулянту, мошеннику и.т.д.! А работать тогда должны были все — иначе ты тунеядец. Вот и приносили справки о работе на полставки сторожем, дворником и тому подобное.
За всю учебу в ВУЗе я не получил ни одной четверки, еще бы — без стипендии мне пришлось бы переходить на вечернее отделение, чего не хотелось. А повышенная стипендия — 550 рублей тогда была примерно равна 60 долларам, и при тогдашних ценах (красная икра — 35 рублей за килограмм, столичная водка — 25 рублей за бутылку, проезд на трамвае — 20 копеек и т. д.) на нее вполне можно было прожить. Тем более икру я не ел — она мне опротивела еще в детстве, водку готовил сам, а за трамвай платил не 20 копеек, а 3 копейки.
Дело в том, что монеты достоинством в двадцать копеек и в три копейки имели точно одинаковые диаметры и реверс (то, что всю жизнь называлось «орлом»). И только аверс (где написано достоинство монеты) и цвет были разными.
Я достал немного ртути (в то время ее можно было похитить даже в ВУЗовской химлаборатории) и амальгамировал трехкопеечные монеты. То есть, я натирал их тряпочкой с ртутью, и монеты приобретали серебристый цвет. Если такую монету показать «орлом», то никакого отличия от двадцатикопеечной не было. В трамвае я показывал народу такую монетку орлом и бросал ее в кассу, а потом уж отрывал билет.
