Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики | страница 106

— Пора сматывать удочки, — подумал я и даже не смыв мыла, стал экстренно одеваться.

Миша с мыльной спиной стал хватать меня за руки и угрожать:

— Сейчас позову дежурного и скажу, что ты хотел меня изнасиловать! Знаешь такую статью — 121-ю — «Мужеложство»? В тюрьме будешь сидеть! — пугал он меня, сам не веря в свои угрозы.

— Дурень ты, Миша! — сознавая свое превосходство в силе, спокойно сказал я ему, — я несовершеннолетний, хотя и выгляжу старше, у меня и паспорта-то нет! Статью назвать? — спросил я его, и, одевшись, вышел из номера. Миша, голый с падающей со спины пеной, стоял неподвижно, как вросший в пол.

В коридоре ко мне подошел дежурный. Видя мой рассвирепевший вид, он спросил: «Что ничего не вышло?»

— А что должно было выйти? Вы знаете этого человека? — приступился я к нему.

— Кто же в Сухуми не знает Мишку-пидора, небось, он тебя на пляже «снял»? — ответил дежурный, — он почти каждый день приводит нового. Но он богатый и очень опасный человек, если вы поссорились — берегись!

— Молодец я, что не назвал ему фамилии и города, где живу! — подумал я,

— наконец, начал умнеть!

Я вышел из бани и поспешил домой. А вечером поезд уже мчал меня в Тбилиси, изрядно поумневшего и набравшегося опыта. Жаль, но марочное «Салхино» я с тех пор пить не могу. Мне теперь кажется, что этот приторный вкус и запах по душе только сексуальным извращенцам.

Великий пролетарский писатель Максим Горький не вправе на меня обижаться за подражательство. Может показаться, что названия моих глав несколько напоминают горьковские — «Детство», там, или «Отрочество с Юностью». Но только не название этой главы — у него «Мои университеты», а у меня «Его университеты». Потому, что он писал про себя, а я — про моего друга профессора Нурбея Гулиа, как вы, наверное, убедились, «великого и ужасного». Непонятно только, как после такого тяжелого детства, скандально-унизительного отрочества и мстительно-высокомерной юности, мой друг смог стать прогрессивным ученым-демократом и, где-то, даже гуманитарием! А произошло это потому, что правильной жизни его научили «его университеты». «Университетами» для него были: ВУЗ, в котором он учился, целина, которую он «поднимал», семья, которой он слишком рано обзавелся, спорт, по которому нанесли смертельные удары вышеупомянутые целина и семья. Поступлением в аспирантуру заканчивается период «его университетов» и начинается новый этап его жизни. Но не будем слишком забегать вперед и изложим все по порядку, причем в прежней манере рассказа моего героя о самом себе.