Чейз спокойно спал, а Сьюзен не находила себе места — совсем рядом лежали два незахороненных трупа и на такой жаре они уже начали разлагаться. Стая грифов кружила над ними, и с каждой минутой их становилось все больше и больше. Скоро все небо словно заволокла огромная туча.
Выбиваясь из сил, Сьюзен с помощью ножа и плоского камня, похожего на детскую лопатку, принялась быстро копать потрескавшуюся, твердую землю.
За этой каторжной работой она провела все утро и большую часть дня. Только спихнув трупы в могилу и забросав их землей, Сьюзен наконец разогнулась и взглянула на небо: грифов не было и в помине. Как они поняли, что поживиться им тут не придется? Сьюзен хотела было помолиться за упокой душ убитых мексиканцев, но поймала себя на той мысли, что у этих мерзавцев вряд ли была душа.
Она вытерла пот со лба и направилась к спящему Чейзу. Тот тихо постанывал во сне, но это было гораздо лучше, чем вчера, когда она прислушивалась к его еле слышному дыханию и каждую секунду ждала, что может случиться самое страшное. Во сне лицо Чейза казалось таким беззащитным, что Сьюзен еще раз упрекнула себя: как могла она подумать, что он преступник!
Сьюзен осторожно развязала повязку на ноге Чейза и с удивлением обнаружила, что рана почти зажила — и все это благодаря тому, что Сьюзен стала мазать ее кактусовым молочком. Она и сейчас проделала то же самое. Чейз не вскрикнул от боли, но по его исказившемуся во сне лицу Сьюзен поняла: малейшее прикосновение для него по-прежнему мучительно. Его нездоровая бледность вновь испугала Сьюзен. Она тяжело вздохнула и села рядом с Чейзом.
Время от времени тело Чейза сотрясалось от судорог, и тогда Сьюзен протирала влажной, смоченной в молоке кактуса рукой его лоб, и Чейз затихал и опять впадал в оцепенение. Так прошло несколько часов, но Сьюзен казалось, что прошли годы. Она чувствовала себя ужасно одиноко — наверное, так, как в ту первую ночь, когда Чейз ушел от нее. Но тогда она смутно осознавала, как страшен мир вокруг. Сейчас она точно это знала. Из глаз полились слезы. Сьюзен долго вытирала их грязной исколотой колючками рукой. Однако слезы принесли успокоение, а вместе с ним вернулась решимость спасти себя и Чейза во что бы то ни стало…
Чейз разомкнул ресницы и, моргая, пытался сообразить, где он. Но красноватый туман застилал ему глаза, и он не мог ничего различить. Ногу будто дергал сам дьявол, а в ушах стоял такой звон, точно били в набат.
