Лицо, шея и грудь Ярека под распахнутой рубашкой были покрыты капельками пота. Он мотнул головой.
— Слушай! Где у тебя эти... ну «баксы»[3], сама знаешь, какие?
Дорота обернулась на Йолю, но та с интересом смотрела телевизор: в рекламном клипе красивый молодой человек надевал на руку сияющей невесте венчальное кольцо с бриллиантом.
— Ярек...— умоляюще прошептала она.
— Где?! — грозно рявкнул муж.
— Они в шкатулке на зеркале. В спальне. Но ты же не хочешь...
— Заткнись, корова! — прорычал напоследок Ярек и исчез.
Дорота выбежала на кухню и бессильно опустилась на стул. Она долго сидела в каком-то оцепенении, потом выплакалась, в ванной привела себя в порядок и вернулась в гостиную.
Иоля увлеченно смотрела теленовости: Эдвард Терек что-то с жаром объяснял шахтерам, а те хмуро слушали.
— Мы так засиделись,— она повернулась к Дороте.— Даже неловко как-то. Они там заканчивать не собираются?
Дорота молча проглотила все эти слова заботы, но все же вспомнила о своих обязанностях хозяйки:
— Если вы хотите лечь, то пойдемте, я вам покажу, где у нас комната для гостей, а то неизвестно, когда все это кончится.
Йоля встала и с благодарностью улыбнулась:
— Давай на «ты». Мы целый день провели вместе, ты обо мне так заботилась, пока эти ненормальные...
Дорота не знала уж, что и подумать. Наконец она утешила себя мыслью, что девушке скорее всего тоже не сладко с этим своим муженьком. Может быть, он ей дома еще и не такие сцены устраивает. Это так сильно поправило ей самочувствие, что она даже чмокнула Йольку в щеку.
— Пойдем, я тебя провожу.
Но та ее остановила:
— Не надо. Я сама найду. Я знаю где,— и безошибочно направилась к гостевой спальне.
Это добило Дороту окончательно. Она остановилась посреди комнаты и смотрела ей вслед. Телевизионная программа закончилась, и оркестр исполнял государственный гимн. Она выключила телевизор, упала в кресло и вновь зарыдала.
***
В раскрытом «дипломате» лежало несколько пачек по сто тысяч злотых каждая, три тысячи долларов, массивная золотая цепь с медальоном, мужской перстень с печаткой и обручальное кольцо. «Тянуло» все это миллиона на полтора, но в этой игре речь шла уже не о деньгах.
Ярек начинал это понимать только теперь. Левой рукой он постоянно отирал со лба струящийся пот и ничего не соображающим взглядом уперся в лежащий перед ним бланк с грифом «Купля-продажа». Правой рукой он нервно сжимал авторучку. Он колебался.
Девять часов понадобилось Великому Шу, чтобы создалась именно эта ситуация, и теперь ни в коем случае нельзя было дать противнику опомниться. Он нагнулся к молодому домовладельцу и тоном, способным вывести из полуобморочного состояния любого, сказал:
