Петр закурил сигарету.
— Это ты? — недоуменно и недоверчиво протянула она.
Он повернул голову в ее сторону, этой возможности он ждал пять лет. Она была все той же — женщиной, которую он создал сам и для себя. Назвать ее прекрасной было бы нельзя. Где-то там, в уголках губ, в овале щек, в быстром, остром взгляде таилась вульгарность, даже плебейство. Вытравить это из нее оказалось невозможным, но замечал это и знал об этом только он. Ему были известны все тайны ее лица. Вся она, все ее тело было предметом старательной заботы и ухода, дорогая косметика, регулярная гимнастика и плавание сделали из него предмет роскоши, деликатес.
Испуг Терезы сменился искренним удивлением.
— Зачем ты пришел?!
Прежде чем она это произнесла, он уже знал, что она не вскрикнет от радости, не бросится ему на шею, не обнимет.
— К тебе,— Петр постарался сказать это как можно более мягко и тепло.
— Ко мне?
Он кивнул.
— Ну, домой.
Тереза подошла к туалетному столику и вынула из пачки сигарету. Петр невольно еще раз увидел под прозрачным пеньюаром роскошные формы все еще молодого тела. Тереза глубоко затянулась. Видно было, что она приводит в порядок свои мысли.
— Домой? — переспросила она с иронией.
— Ну да. Это же мой дом, правда?
Ее взгляд был холодным, неподвижным, неприступным. Она готовилась к этому разговору сотни раз.
— Это был твой дом. Пять лет назад.
— Но ведь ничего же не изменилось,— спокойно произнес Петр.
— Ничего не изменилось? — она резко повернулась к выходящему в сад окну.— Я изменилась.
— Выглядишь ты прекрасно.
— Спасибо.
— Если бы ты только могла поверить. С прошлым покончено. Я стал совершенно другим человеком.
Если бы она услышала эти слова пять лет назад!..
— Ты? Ты не можешь измениться.
— Все, что я говорю, правда.
— Перестань. Ты сейчас похож на пьяницу, который...— она не докончила.
— Я не похож на пьяницу,— он говорил тихо, медленно и убедительно.— У меня было пять лет, чтобы обо всем подумать. Я завязал.
Она слушала, призывая на помощь воспоминания, в которых не было ни одного аргумента в его пользу.
— Возможно, ты действительно сейчас так думаешь. Тебе может казаться, что ты изменился, что теперь ты совсем другой, но если даже это и так, то другими стали и этот дом, и этот сад...
— Я обратил внимание, как хорошо разросся кустарник.
— Разросся? Сам? А парники и теплицы тоже сами выросли? Да вообще все это,— она кивнула в сторону окна.— Все это само по себе, в ожидании тебя, да?
На ее тщательно ухоженном лице появилась агрессия, злость. Он все явственнее видел обыкновенную вульгарную бабу, которую он еще девушкой вытащил с самого дна, буквально подобрал на помойке.
