— Шестой? — сказал бармен.
— Или седьмой, — сказал управляющий. — Какой джентльмены пожелают.
Он смотрел, как они уходят. Он налил себе стакан и выпил его залпом.
— А, м-р Грэйвс, — сказал он, — выпьете что-нибудь[24]?
— Милая парочка, — сказал м-р Грэйвс.
— О, это ничего, — сказал управляющий, — я к такому привык.
— И где же, позвольте узнать, вы к такому привыкли? — сказал м-р Грэйвс густым басом начинающего сельского патриарха. — Клянусь, не у нас.
— Где привык? — сказал управляющий. Он закрыл глаза, чтобы отчетливее увидеть то, что, вопреки всему, до сих пор еще было ему немного дорого. У моих хозяев, — сказал он.
— Рад слышать это от вас, — сказал м-р Грэйвс. — Желаю вам всего наилучшего.
Управляющий ответил тем же.
Его усталый взгляд блуждал по залу, где почтенная деревенщина уже готовилась расходиться. М-р Грэйвс подал знак, и они не замедлят последовать столь значительному примеру.
Вернулся бармен.
М-р Гаст[25] ответил не сразу, сосредоточенный на том, как все это исчезало, уступая в его открытых глазах место маленькой серой средневековой площади, где безмолвные тени, закутанные до самых глаз, медленно и тяжело брели в глубоком снегу.
— Они взяли оба, — сказал бармен.
М-р Гаст повернулся к нему.
— Они взяли оба, — сказал бармен.
М-р Гаст повернулся к нему.
— Расплатились? — сказал м-р Гаст.
Да, — сказал бармен.
— Остальное значения не имеет, — сказал м-р Гаст.
— Мне совсем не нравится их вид, — сказал бармен, — особенно длинный шланг с бородой. Против маленького толстого я бы ничего не имел.
— Это не твое дело, — сказал м-р Гаст.
Он отошел и встал в дверях, чтобы вежливо прощаться со своими посетителями, чей уход, в полном составе, был уже очевидно близок. Большинство их забиралось в старенькие, на высокой подвеске форды, некоторые разбредались по деревне в поисках каких-нибудь сделок. Другие еще толпились, толкуя, под дождем, который, казалось, не беспокоил их вовсе. Возможно, кто знает, им было настолько приятно, из соображений профессиональных, видеть — идет дождь, что и ощущать было приятно — идет дождь и промочил их насквозь. Скоро каждый отправится своим путем, они рассеются по грязным проселкам, уже сумрачным в последних лучах скупого дня. Каждый спешит в свое маленькое царство, к своей заждавшейся жене, своей скотине в уютном стойле, своим собакам, прислушивающимся, не идет ли их повелитель.
М-р Гаст вернулся в зал.
— Ты их обслужил? — сказал он.
— Да, — сказал бармен.
