- Но ведь несложно экранироваться. Вас должны были предупредить, что проходить мимо теплиц без мысленного экрана - все равно что идти обнаженным.
- Вероятно, забыли.
- Представьте себя в средине зеркального шара. Вот-вот, я уже не способен читать вас, хотя еще могу к вам пробиться. Хочу поговорить с вами. Очень люблю реплицированных, они совсем не похожи на эсперейцев: у тех менее прочная связь с Землей. Но в этом городе - одни реплицированные дети, а они мало что помнят из прошлого.
- И всем-то любопытно мое прошлое, - не смог сдержать раздражение Радов. - Что вас интересует в нем?
- Все.
- Вы и ваши собратья похожи на наши земные подсолнухи. В детстве я выковыривал из них семечки. Было очень вкусно.
Спиролетчики вокруг Илима повернули к Радову лица, на них играло нечто вроде улыбок.
- Вам не тоскливо сидеть на одном месте? - сочувственно спросил он. хотя догадывался, что у спиролетчиков по-своему богатый внутренний мир.
- А вам не скучно жить на одной и той же планете? - в свою очередь поинтересовался Илим. - На одном и том же месте находится наше физическое тело, а перемещаемся мы телом ментальным, умственным. Хотите, возьму вас в свое путешествие?
- Хочу, - загорелся Радов. - Хочу побывать на Земле!
- Сядьте вон на тот пенек.
Радов оглянулся и увидел шагах в трех нечто похожее на сруб дерева, осторожно присел на него и неведомым образом очутился в кабине космического корабля, из иллюминатора которого виднелись очертания материков и океанов. Космонавт Таир Дегарт сидел у пульта управления, не сводя глаз с земных пейзажей. Зрение Радова как бы подключилось к зрению Таира. В первой жизни Радов видел Землю со стороны по телерепортажам, сейчас же была иллюзия, будто он и впрямь находится в космосе.
- Сажусь на посадку в районе херсонских степей, - сообщил Дегарт на Эсперейю, и Радов вздохнул - это были его родные места. Где-то здесь покоятся мать и отец...
Корабль стремительно входил в плотные слои атмосферы. Радов ощутил состояние перегрузки, а потом голова закружилась от всего, что обрушилось на него: он стоял посреди ковыльной степи, над головой висела бездонная синева неба, теплый ветер омывал грудь и серебристая пичуга пела над ним песню родного края.
Таир заполнил почвой миниатюрный контейнер. У Радова невольно вырвалось:
- Не там, северо-восточнее! - и осекся, увидев себя вновь сидящим на пеньке перед спиролетчиком Илимом.
- Простите меня, - сказал Илим. - Я все понял. Такое совпадение... Я невольно принес вам сильные переживания. - Его желтые лепестки вокруг розового лица мелко завибрировали, вероятно, выражая недовольство, собой. Кожица щек стала пунцовой.
